Оборотень по объявлению. Алрик
Шрифт:
Я поднесла руку ко рту и надавила пальцем на губу. Правда, какая-то она не такая, будто опухла.
– У тебя редкая аллергия?
– Какая аллергия? – вдруг встрял бармен. – Он половину перечницы на свой букет высыпал и съел!
Алрик придвинулся еще ближе и вдруг повел носом. Опустил взгляд на мои губы, и вот сейчас я почувствовала, как их припекает. Не от половины перечницы, а от взгляда оборотня.
Аня, это же истинный сестры! Очнись!
Бармен с громким стуком поставил рядом с нами две кружки
Алрик еще раз повел носом.
– Чем это пахнет?
– Копченостями? – Мой голос сел.
– Нет, не то…
Он так близко, что еще немного – и я наброшусь на него. И тогда посмотрим, кто сильнее – маленькая влюбленная медведица или большой чужой волк.
Нет, нельзя! Скорее всего, он отвлекает, потому что я раскрыла его хитрость с таблеткой.
– От твоей туфли несет за версту! – рыкнула я и резко отвернулась, задела локтем кружки с пивом.
Пш-ш! Оно полилось со стойки прямо на туфельку под ногами.
– Больше не пахнет, – вырвалось у меня.
И мне было стыдно за радость, которая при этом меня охватила.
***
Алрик
– Fan! Vad i helvete t"ankte du pa?!
Любому другому давно бы уже ударил по морде.
– Jag blev sa j"avla arg! V"axer dina h"ander ur din r"ov?
Я поднял туфельку и понюхал, по телу прошла дрожь – предвестник оборота. От обуви адски несло нефильтрованным пивом.
Мишаня вжал голову в плечи и брякнул:
– Извини.
А потом подорвался со стула и стянул со стойки салфетки, сунулся ко мне.
– А ты можешь повторить, что ты сказал, а то я ни бельмеса по-шведски? – Мишаня выглядел раскаявшимся, но мне было не до него.
– Лучше не переводить. Ничего приятного ты о себе не узнаешь!
Я выхватил у него салфетки и начал промакивать единственную крепкую ниточку, что вела к истинной.
– Fortfarande! Еще! – крикнул официанту, когда стопка закончилась, и Мишаня рванулся с места – через три секунды у меня в руках была пачка салфеток.
Я собрал жидкость настолько, насколько возможно. Понюхал – пахнет пивом. И ни капли запаха истинной!
Мишаня сидел на корточках рядом со мной:
– Не расстраивайся.
Это худшее, что можно сказать под руку!
– Det var den sista ledtraden! – выпалил я на родном, а потом перевел для Мишани: – Это была последняя зацепка!
Поднял взгляд на медведя и на секунду застыл. У него что, глаза слезятся? Я слышал, что бурые – крепкие парни во всех отношениях. А оказывается, за толстой шкурой скрываются очень чувствительные натуры.
Хорошо, что я не ударил его, жалел бы потом. Он же не специально.
– Я сам хорош. Надо было тут же спрятать в полиэтиленовый пакет, чтобы максимально
– Нет, это нормально. Ты хотел чувствовать рядом запах пары, когда ее потерял. Это инстинкты, не ругай себя. – Рука Мишани опустилась на мою.
Молчаливая поддержка, слишком интимный жест. Совсем небольшая рука на моей лапе. Наверное, из-за его комплекции я не воспринимал его как зрелого оборотня. От другого сверха я бы не потерпел касаний, а тут даже легче стало.
Удивительно, как он меня понимал!
Когда он смотрел вот так в глаза, мне становилось легче. Будто я наконец не один в этом мире. Будто в штормовом море я встретил судно побольше, откуда мне протянули руку помощи.
Мишаня гладил мою руку и говорил:
– Если бы ты не чувствовал запаха, у тебя бы кепочка стала свистеть.
– Что?
– Ну, крыша съехала. Чердак прохудился. Ой, ну ты ж не наш. Как там это по-цивильному? Ах да, мозги бы набекрень встали.
– То есть скоро встанут, да?
Мишаня виновато посмотрел на туфлю, а потом прикусил опухшую нижнюю губу и решительно сказал:
– Я тебе помогу. Мы найдем твою истинную. Номер телефона же остался.
– Симка левая. Только купленная.
– Да нет, не может быть, – вдруг сказал Мишаня, и я удивленно посмотрел на него. Он запнулся и тут же объяснил: – Ну я так думаю. Найдется твоя… барышня. Может, молодая слишком. Испугалась.
– Думаешь?
– Наверное, тебя увидела, в шоке была от счастья. Сейчас придет в себя.
В его словах был смысл, и я немного успокоился. Почему-то мысль, что Мишаня будет со мной, подействовала как горячая ванна.
Вдруг меня пронзила мысль-кинжал:
– А если она попала в беду? Не в одной же туфельке ушла?
И я вскочил на ноги, готовый переворачивать небо и землю.
– Погоди, дружище, не нагнетай! – Мишаня положил мне руку на грудь. – Здесь торговый центр, она давно купила себе туфли и ушла. Мало ли какие у нее дела.
В районе сердца стало жарко. Так вот что значит потерять истинную, еще ее не обретя. Я даже не знаю, как она выглядит, какой у нее рост, вес.
– Если бы ей позвонили, номер бы отобразился в списке вызовов.
– Ты сам сказал, что симка левая, звонков нет. Использовала для заявки и выкинула, а звонит с другой. – Мишаня опустил взгляд на свою руку на моей груди, нервно провел острым языком по губе.
Под его пальцами у меня кольнуло, в паху резко стало жарко, и я отпрянул.
Фух, надо быстрее найти истинную, а то гормоны шалят! Не пойми что с телом творится.
Мишаня опустил голову:
– Она же из клана медведей, ты сам говорил. Завтра пойдешь к главе под предлогом ничьей по спору и для подписания договора. Осмотришься там, экскурсию запросишь. Там, глядишь, и найдешь свою истинную.