Оборотень
Шрифт:
Это лакомство успело опостылеть мне ещё за годы притворства Астерией, но… Сейчас почему-то не раздражало. Скорее наоборот, вызывало в груди щемящую грусть с нотками ностальгии. Хорошее ведь в замке тоже было, пусть и не вспоминалось так же быстро.
Пока я пыталась разобраться с собственными мыслями и чувствами, Реона опустила тарелку на тумбочку рядом с софой и, помедлив, осторожно опустилась рядом.
Просто небо и земля, если сравнить с нашим последним разговором. И это тревожило. Подобное переключение со злости на добродушие я могла вспомнить лишь у тёти Шонель… И ни разу оно не принесло мне ничего
Реона молчала задумчиво, я – настороженно.
– Почему ты?..
Реона оборвала сама себя с явным усилием и дёрнула головой.
Я поджала губы.
Выслушивать очередные упрёки и обвинения не было никакого желания. А на примирение такой заход не тянул совершенно.
– Я знаю, что произошло на площади днём ранее. Между тобой и Кирой.
Звучало медленнее и спокойнее, но всё равно… Отвечать на это было нечего, да и не особо хотелось, если уж на то пошло.
– Мне… Не стоило так на тебя наседать, – эта фраза далась жрице сложнее. – Ты ни в чём не виновата.
Подумав, я медленно кивнула. Не подтверждая, но принимая её слова. На признание вины они по-прежнему не тянули, конечно, вот только… Кажется, Терион – или магистр Виарно? – говорили, что люди, облечённые властью, редко признают свою вину. Особенно вслух. А уж… ждать извинений от кого-то вроде Старшей жрицы – всё равно что ждать снега летом. И то, снег реальнее, его может и маг наколдовать при желании.
– Угощайся. Яблоки – тебе. В качестве… примирения.
Я с сомнением посмотрела на тарелку. Как элемент ностальгии – прекрасны. Но ничего похожего на аппетит не вызывали. Даже мысль о том, чтобы съесть одно из вежливости, вызывала неприязнь, склеивая челюсть так, словно карамель уже прилипла везде, где только можно.
– Яблоки... любит Астер. Я – предпочитаю шоколад.
– Я запомню, – рассеянно кивнула Реона и слабо улыбнулась. – Кармель… Тоже любила яблоки.
Упоминание матери казалось неуместным, но пришлось кивнуть. Однако расспрашивать про неё я не стала. Не знаю, чего именно добивалась Реона, но никакого желания обсуждать прошлое или предаваться воспоминания… Раскрывать перед ней душу. Ничего этого не хотелось.
По-детски, иррационально, но мне было обидно.
Реона ничего мне не была должна. Но сейчас, после её признания, что я – не виновата, почему-то обида вернулась. Хотелось как в детстве, при играх с Астер, когда та вдруг выигрывала, надуть губы и заявить, что она жулик. А потом пойти к Симоне и…
Я вздохнула.
Горевать по няне сейчас тоже было совершенно некстати. Особенно в присутствии Реоны, которую я до сих пор не понимала, как воспринимать.
– Я… повела себя неправильно. Давай попробуем заново?
– Что?
Наверно удивление в моём взгляде читалось чересчур явно, потому что Реона кашлянула, будто смутившись.
– Я не про ссору. Не про площадь. Точнее, не только про них. Мия, мы ведь родственницы. Единственные, оставшиеся друг у друга…
Заход точь-в-точь, как у тёти Шонель, когда она собиралась меня обмануть. И из вредности захотелось напомнить, что родственники у меня и ещё есть. И отец, и Астер, и Корнелия, и брат… Они ведь живы, хоть наши с ними взаимоотношения не соответствуют моим представлениям о семейных.
Но эту фразу я приберегла. И лицо – удержала. Внимательно, с вежливым интересом выслушала
О том, что она слишком долго жила в статусе жрицы Арион… Только жрицы Арион. О том, что она забыла, каково это, заботится о ком-то. И о том, что попросту разучилась общаться без масок нравственности и справедливости.
– …Как ты на это смотришь?
Я неопределённо пожала плечами.
Звучало, конечно, красиво. Местами даже искренне. Но я вспоминала отца. Вспоминала тётю. Даже Лона порой могла выдать что-то подобное! И не могла поверить в то, что Реона говорит от чистого сердца.
Но жрица ждала ответа. И, кажется, в самом деле верила в то, что всё в самом деле так, как она говорит.
Я вздохнула.
Мне всё ещё хотелось научиться чему-то... Полезному и важному. Хотелось быть поближе к статуе Арион. И совершенно не хотелось становится волком насовсем из-за того, что провожу в зверином облике слишком много времени. А бегать со стаей на человечьих ногах – подвергать опасности свою звериную семью.
– Попробовать… Можно. Вот только…
– Я не буду на тебя давить, – Реона понятливо кивнула.
Верилось с трудом, но я улыбнулась в ответ. Не слишком радостно, но достаточно искренне.
Почему бы и не попробовать ещё раз, в самом-то деле.
В конце концов, сбежать я успею всегда.
***
Астерия остановилась перед дверью в зелёную гостиную и шумно выдохнула, собираясь с духом.
Первое её самостоятельное решение. Первое самостоятельное желание. Задуманное и… Уже воплощенное, если говорить о том, что гостья уже ожидает в зелёной гостиной. А вот дальнейшее будет зависеть от того, как повернётся разговор. Сможет ли Астер убедить эту женщину помочь, или же придётся искать иные пути и способы. Потому что на отца рассчитывать не приходилось.
Шумно выдохнув носом, недовольная собой – дурацким, трусливым промедлением, что не к лицу наследнице, – Астер расправила плечи и толкнула дверь. Постаралась войти в гостиную плавно и величественно, но шаги получились слишком быстрыми, широкими.
Зелёная гостиная славилась своей нежностью. Но на взгляд Астерии, эта комната ничем особо не отличалась от всех других гостиных. Астер даже и не разглядывала её. Единственной причиной, чтобы выбрать именно зелёную, было то, что Астер не могла вспомнить, чтобы кто-либо использовал её. Ни отец, ни Шона, ни сёстры и брат. Она даже не слышала о подобном, и оттого посчитала, что она лучше всего подойдёт для её встречи. В конце концов, она не хуже прочих венценосных родственников и имеет полное право отдать предпочтение одной из гостиных.
Астер остановилась напротив дивана, где расположилась гостья, и медленно исполнила придворный поклон. Немного неуклюжий, но уже заметно более грациозный, чем пару дней назад на балу – тренировки перед зеркалом прошли не зря.
– Доброго дня, леди Гортензия, – произнесла она медленно. – Я рада, что вы откликнулись на моё приглашение.
Неторопливость давалась ей с трудом. До Артемии в этом плане ей было далеко – Астер слишком привыкла говорить прямо, что думает. Не сдерживаясь. Не видя смысла в выдумывании каких-то обходных манёвров и плетении словесных кружев, которые ей не особо-то давались.