Оборотная сторона героя
Шрифт:
– Эйби, ты сможешь прийти сегодня на полуфинал? – вывел его из мрачных размышлений голос Алессандры.
– Э-э, – замялся Арагорн. Он уже начал серьезно напрягаться по поводу предстоящего вечером шоу. Что подумает Алессандра, если увидит его среди членов жюри? Рассказать ей сейчас? Нет, пока еще не время. Надо это сделать в подходящий момент.
Остается надеяться, что под прицелом ярких прожекторов и многочисленных камер взволнованная девушка не будет слишком пристально рассматривать сидящих перед сценой людей, да и строгие смокинги сделают всех членов жюри на одно лицо.
– Я не смогу, – ответил он и развёл руками, – Работа. Но я встречу тебя сразу после того, как закончится представление. С большим букетом и
– Ты так уверен, что я выйду в финал?
– Да, – коротко ответил Арагорн. – Так куда пойдём отмечать?
Алессандра помолчала, изучая его лицо, а потом медленно улыбнулась:– Удиви меня.
Арагорн сдержанно кивнул, скрывая радость – похоже, её интерес к нему всё-таки не ограничивается одним лишь Гринписом.
* * * У раненого мужчины не нашлось ни паспорта, ни вообще хоть какого-нибудь клочка бумаги, проливающего свет на его историю. Ещё удивительнее было то, что иностранец шатался по столице в таком непрезентабельном виде и не понимал ни слова по-русски – всё-таки, собираясь в другую страну, обычно хоть несколько фраз, да выучишь. Гипотез и предположений у Лекса было хоть отбавляй, а вот истина по-прежнему оставалась неизвестной. "Начнем с языка", – решил для себя цыган и провел изрядную часть дня, разъезжая с раненым по знакомым лингвистам. Помощи они не оказали. Ближе к вечеру, уже от безысходности, Лекс заехал на кафедру к своему хорошему приятелю Витьку – тот прозябал младшим преподавателем на факультете иностранных языков в Пединституте. Там-то ему и повезло. В который раз за день цыган картинками попросил своего спутника сказать что-нибудь вслух, и в тот самый момент, когда иностранец, утомлёно взглянув на Гожо, заговорил, в дверях кабинета нарисовался молоденький аспирант в пиджаке и цветном шарфе, разыскивающий какого-то профессора. Послушал незнакомца, разинул рот, а потом восторженно выпалил, обращаясь к приятелю Лекса:– Виталий Николаевич, неужели у нас, наконец, появится нормальный преподаватель на истфаке?
– При чём тут истфак? – не понял Витёк.
– Ну как же, вы разве не знаете? Мы давно уже подавали в деканат заявление с просьбой найти нам хорошего специалиста по древним языкам. А то те, кто проводит исследование по древности, находятся в неравном положении с теми, кто выбирает себе темы начиная от средневековья и до современности. Они-то могут обращаться непосредственно к первоисточникам, а мы?
Гожо с Витьком изумлённо уставились на аспиранта. Первым пришел в себя цыган.
– И на каком же языке, по-твоему, разговаривает этот товарищ?
– На древнегреческом, – совершенно уверенно заявил студент.
– А ты… это, – начал было Гожо и замолчал. Сколько версий он уже за сегодня слышал, включая и самые фантастические, вплоть до того, что мужик был похищен инопланетянами для исследований или является представителем какой-то малочисленной редкой народности, скрывающихся от цивилизации где-нибудь в глухой тайге… – Ты сам по древнегречески понимаешь? В смысле, говорить умеешь?
– Говорить? Ну-у, – протянул аспирант, – Я так, самоучкой, да и до архаичного не добрался.
– Но что-нибудь ты его можешь спросить? – нетерпеливо спросил цыган, – Что-нибудь такое простое, чтобы смог понять ответ.
Парнишка неуверенно кивнул, а потом, запинаясь, произнес несколько слов, обращаясь к безразлично глядящему в пустоту мужчине. Тот слегка
– Ну, что, что? – не выдержал цыган.
– Я спросил, как его зовут. А он ответил – Ахиллеус. Типа, Ахилл, – аспирант неуверенно оглянулся на Витька: – Виталий Николаевич, это шутка такая?
Его перебил назвавшийся Ахиллом. Шагнул вперед и что-то спросил. Аспирант кивнул, с трудом подбирая слова, что-то ответил, послушал ещё немного, сосредоточенно морща лоб, а потом ошарашенно уставился на Витька:
– Слушайте, а он, часом, не из психушки сбежал?
– В смысле?
– Ну, я смотрел передачу, бывали случаи, что с людьми что-то происходило, и они напрочь забывали, кто они, откуда, даже родной язык. Зато начинали в совершенстве говорить на чужом, а иногда даже на давно исчезнувшем языке. Не узнавали родных и вообще ничего из прошлой жизни не помнили. Считали себя совсем другими людьми. Вот этот парень заявил мне… Я, правда, не все понимаю – наречие очень необычное, похоже на архаичный греческий, только, кажется, ещё… э-э… архаичнее… Гм, да… Так вот, он говорит, что он с острова Эгина, и что не знает, как здесь оказался, но еще несколько дней назад он был с войском под Илионом.
– Илион? Это что?
– Это Троя.
Витек крякнул и повернулся к цыгану:– Ну, что скажешь?
– Не знаю, – пожал плечами Гожо.
Версия аспиранта про психушку звучала правдоподобно. Лекс сам когда-то видел репортаж про женщину, которая, очнувшись после клинической смерти, заговорила на древне-итальянском. Правда, русский она не забыла, но зато рассказывала такие подробности о своей прошлой жизни в Генуе, что историки-специалисты по итальянскому возрождению только диву давались. Может, и с этим тоже что-то похожее случилось? Только, видимо, его ну очень прилично по темечку приложили, раз у него так много всего отшибло. И родной язык напрочь забыл, и свое прошлое заодно. И мечом вдруг научился размахивать. И рисунки-то его очень похожи на те фигурки, которыми расписаны древние амфоры, запоздало осенило Гожо, до этого не раз безуспешно пытавшегося понять, что же они ему напоминали. И еще он разучился пользоваться обычными вещами, вроде вилок и телефона, а на машины поглядывает с опаской…
Да, что-то не вяжется… Ну, и куда теперь везти этого "Ахилла"? В "Жди меня"? Или в психиатрическую больницу, для пополнения коллекции Наполеонов и Чингисханов?
– Спроси-ка его, а другой какой-нибудь язык он знает? – попросил Гожо аспиранта.
– Фракийский, хеттский и еще какой-то, только я не понял, – через минуту перевёл аспирант.
– Супер, – кивнул цыган. Час от часу не легче. – А в вашей библиотеке что-нибудь типа русско-древнегреческого словаря есть?
– Словаря нет. Но есть что-то типа.
– Будь другом, сгоняй, возьми, и запиши на мое имя, – попросил Витёк студента, протягивая ему свое университетское удостоверение.
Аспирант испарился, а Витёк выжидающе уставился на цыгана.– И чего ты будешь с ним делать?
– Не знаю пока, – пожал плечами Гожо, – Попробую выяснить, не разыскивает ли его кто.
– А чего ты с ним возишься? Сдал бы в психушку, и дело с концом. Куда проще.
Действительно – проще. Цыган прикрыл глаза и вспомнил перепуганную сестренку, ползавшую по грязному снегу. Нет, не отправит он этого Ахилла, или как там его на самом деле зовут, в психушку. У отца дом большой, лишний человек никого не стеснит. А там видно будет. Витёк, тем временем, продолжал рассуждать: