Оборотная сторона героя
Шрифт:
– Волнуешься? – снисходительно глянул Игорь на свою спутницу и попытался изобразить успокаивающий жест, положив ладонь ей на колено.
– Нет, – отрезала Жанна, отодвигаясь. Её "спонсор" свою миссию уже выполнил, он ей больше не нужен, так что можно не церемониться.
Резкая реакция, похоже, сбила Игоря с толку; он потянулся к бокалу с вином, скрывая растерянность, и недоуменно приподнял брови. "То ли опыта еще маловато, то ли привык при покупке общества молодой девушки непременно получать покладистость", – сделала вывод Жанна, и, не заботясь больше об нём, обратила все внимание на арену боёв, над которой как раз вспыхнул ослепительно яркий свет.
На сегодняшний вечер планировалось четырнадцать боёв на "разогрев" и последний, пятнадцатый –
Тридцать участников – злые, сосредоточенные, почти никто не обращает внимания на зрителей, сидели вокруг арены в окружении своих команд.
Жанна прищурилась, выискивая среди них таинственного Хука. Ага, вот и он. Как и в прошлый раз, спокоен и равнодушен. Не обращает внимания на соперников и зрителей и едва ли замечает сидящих рядом с ним двух кудрявых черноволосых парней, ещё вчера сопровождавших Богдана Алмазова.
Накануне он тоже был спокоен и равнодушен, но девушке казалось, что сегодня всё по-другому. Сегодня Хук был не просто неподвижен в своём спокойствии – он старался избегать лишних движений. Как и вчера, лицо замкнуто, пристальный взгляд устремлен прямо перед собой, только вот не похоже, что он о чём-то размышляет. Больше смахивает на то, что он словно бы прислушивается к происходящему у него в организме. Приспосабливается к донимающей его боли.
"Как же ты будешь драться? – задавалась вопросом журналистка, собственными глазами наблюдавшая вчера за тем, сколько серьёзных травм нанесли Хуку. – Можно ли вообще что-то сделать, если у тебя всего сутки назад выбили плечо и, похоже, поломали рёбра?"
– На кого будешь ставить, Жанна? – вывел её из задумчивости голос Игорь.
Не отрывая глаз от застывшей фигуры, журналистка тихо, но твёрдо ответила:
– На Хука.
– Серьёзно? – искренне изумился Игорь.
Жанна молчала. Она не знала, на кого работает Арагорн. Она вообще наверняка ничего не знала, но журналистское чутьё и женская интуиция снова подсказывали ей, что таинственная организация, где состоит ее бывший, за простым смертным гоняться не будет. Значит, этот незнакомец – в чём-то особенный.
– Он выиграет, – только и сказала девушка.
Игорь снисходительно улыбнулся и заговорил тем самым покровительственным, полным осознания собственного превосходства тоном, который так бесил журналистку:
– Признаю, ему повезло в полуфинале. Но ты видела, с кем его поставили в финал? Знаешь, кто его противник?
Жанна качнула головой. Из того, что она успела услышать по обрывкам разговоров в "Прайме", в финальном бою должны были сойтись два, судя по всему, довольно известных бойца – тот самый Уборщик и некто Макс Метель. Поскольку Хук победил Уборщика, выходит, что ему предстоит встретиться с этим самым Метелью, кто бы он ни был.
– Рашид "Болт" Грейси. Тебе это имя, конечно, ничего не говорит…
На этот раз журналистке даже не пришлось прикидываться дурочкой:– Нет. А кто он?
– Болт был элитным бойцом с Прайде, "Клетке", Эм один, Страйкфорсе и ещё полудюжине подобных организаций. В каждой он побеждал сильнейших бойцов, но из каждой его исключали за нарушение правил. И, поверь мне, это были не мелкие нарушения. Не плевки в соперника или мат на ринге. Он проводил запрещённые удары и захваты, пинал сбитого на пол ногами, ломал пальцы, атаковал после гонга об окончании раунда… Наши подпольные бои, действительно без правил, а не как в Абсолютных бойцовских чемпионатах – это его стихия. И здесь он – действительно лучший в мире. Абсолютный чемпион. Понятия не имею, как его заполучили организаторы, но, видимо, они решили, что потерю Уборщика и появление никому не известного бойца в главном событии финала надо компенсировать чем-то по-настоящему сенсационным… Ну, и не дать сыграть той ставке, о которой я тебе вчера рассказывал. И им это более чем удалось.
Жанна– Ставки сейчас двадцать к одному. Не в пользу Хука, дорогая.
* * * К тому времени, когда Тарас добрался к Шушморскому капищу, Илья пришёл в себя и выглядел гораздо лучше. Однако стажёр помнил, каким бледным и обессиленным конквестор был всего несколько часов назад и, с беспокойством наблюдая за тем, как Илья исчезает в проходе, думал, что если от того требуются немедленные подвиги, то совершить их ему будет непросто. Убедившись, что Илья вошёл в проход, Ян Сергеич не дослушал единственно волновавший сейчас Тараса вопрос про комбинацию к сейфу – зажав подмышкой снайперку, он скороговоркой сообщил, кивнув в сторону откуда-то взявшегося на поляне "КамАЗа":– Я не знаю, откуда грузовик, но он набит оружием. Разгрузи оставшиеся ящики из кузова, перекидай в храм, потом бери "КамАЗ", увози его и бросай где-нибудь подальше отсюда. Поближе к Москве. А по пути договорись, чтобы наши тебя подобрали.
Выполнение первой части распоряжения Яна заняло у Тараса куда больше времени, чем он рассчитывал – в одиночку разгружать тяжелые ящики оказалось делом изнурительным и крайне тяжёлым.
В лесу уже сгустились сумерки, когда стажёр с некоторой опаской забрался в кабину "КамАЗа" и, уложив драгоценную папку рядом, глубоко выдохнул. Непривычные к таким нагрузкам руки тряслись от усталости – и от волнения. Дело в том, что обширным водительским опытом Тарас не обладал и как водить грузовики знал лишь в теории. На миг он едва не поддался панике, но стиснул зубы и переборол себя. Тарас хотел стать настоящим конквестором, а вовсе не кабинетным аналитиком, как планировал Папыч, беря его на стажировку, в мечтах уже видел себя возвращающимся их опасного прохода, покрытым гарью и кровью, с мечом в одной руке и заливающейся благодарными слезами симпатичной девушкой в другой. И вот дошло до смешного испытания – ведения грузовика, и он уже готов спасовать? Ни за что!
И Тарас смог. Завёл, выбрался из болотистого леса к Пустоши, проехал мимо Воймежного, а за Шатурой уже вполне освоился. Вечерние сумерки давно отступили под напором ночной темноты, лёгкий снежок крутился в воздухе, вспыхивая в сфере включенных фар разноцветными искрами. Дежуривший в "Бастионе" Бисмарк уже выехал в Ногинск, откуда должен был забрать Тараса, решившего оставить грузовик на подъезде в городу. Впереди показался поворот на Орехово-Зуево, и стажёр беззаботно качал головой в такт несущейся из магнитолы попсе, крепко держась за широкий руль, когда заметил в боковое зеркало, как промчавшиеся мимо него по встречной полосе один за другим два "Хаммера" вдруг сделали резкий разворот на сто восемьдесят градусов и теперь быстро его нагоняли.
"Ну, мало ли чего они развернулись", – уговаривал себя Тарас, хотя его сердце уже ухнуло в пятки и какая-то часть его сделала пессимистичный вывод – это по его душу.
Стажёр колебался всего пару мгновений, прежде чем потянулся за сотовым и набрал дежурный номер "Бастиона". В конце концов, опыта у него нет, так что никто не осудит его за желание перестраховаться.
– Отто Генрихович? – нервно выкрикнул он в трубку, – Э-э… Ладно… Бисмарк… В общем, я на повороте к Орехово-Зуево, и, мне кажется, за мной хвост. Два "Хаммера" ехали в противоположном направлении, резко развернулись в обратную сторону и теперь едут за мной… Да нет, вот только что, буквально минуту назад… – пытающийся одновременно говорить по телефону и везти тяжелый "КамАЗ", Тарас на некоторое время перестал наблюдать за следующими за ним машинами, и когда снова взглянул в боковое зеркало, позади него уже никого не было.