Оборотная сторона героя
Шрифт:
– Ну-ка, давай объясняй, как внутрь попасть, – потребовал у него один из бойцов. Тарас только водил взглядом по закрытым чёрными масками лицам. Наверное, пока ещё рано лезть со своими просьбами о звонках…
– А почему я-то? – ляпнул он, раздумывая, что делать.
Конечно, в проходе и без того уже побывала целая толпа посторонних; что изменится от того, что туда пройдёт ещё и отряд спецназа? Ничего. Однако бастионовские правила куда легче нарушались под дулом пистолета. Сейчас, когда непосредственной опасности не было, посвящать ещё одну толпу посторонних в тайну прохода Тарасу очень не хотелось.
– Дурака не включай, мы видели, как ты их внутрь проводил, – отрезал спецназовец и, словно услышав мысли стажёра, словно невзначай положил руку на автомат.
Тарас тяжело вздохнул и сдался. Одним нарушением больше, одним меньше – это уже не имеет значения. Он и так столько уже сегодня накосячил, что давно бросил вести счёт совершённым ошибкам – слишком ужасающее
Захлопнул сейф, не вернув папку на место – раз. Зачем-то взял её с собой, и теперь неизвестно, в чьи руки она попала – два. О том, что случится, когда с её содержимым ознакомится посторонний человек, вообще даже думать страшно. Что ещё? Не передал сообщение Арагорна Василию Петровичу – три. Был пойман какими-то подозрительными личностями – четыре. Привёл их к оружию – пять. Показал проход – шесть. Самолично провёл их туда, нарушив один из главных запретов "Бастиона" – семь. Подставил этим под угрозу находящихся по ту сторону Яна Сергеича и Илью – восемь. Теперь вот ещё и отряд военных…
Вскоре проход, следуя указаниям Тараса, ушла бо льшая часть группы, и стажёр принялся обречённо ждать, когда они вернутся. Он был уверен, что в отличие от захвативших его людей, которые так спешили забрать оружие, что даже и не подумали выйти из храма наружу, бойцы всё увидят. И море, и Трою, и лагерь на пляже, и две армии. Увидят – и потребуют ответов. Скорее всего, у него. И что ему тогда делать? Тарас не на шутку запаниковал, а потом решительно стиснул зубы. Он, конечно, уже нарушил едва не все бастионовские правила, но объяснять, что такое проход, не станет. Не станет – и точка, пусть хоть расстреляют. "Не станет он, как же", – немедленно вмешался внутренний голос, не преминувший напомнить, с какой готовностью стажёр согласился вести захвативших его людей к проходу, стоило лишь ощутить дуло пистолета у виска. И сейчас всё будет так же, чуть поднажмут – и он тут же всё выложит… Тарас почувствовал, как к щекам прилила кровь; ему было бесконечно стыдно за собственную трусость. Спасение явилось неожиданно. Но Тарас ему не обрадовался. * * *– Чё делать-то будем? – нервно зашептал Ренат, когда спецназовцы высыпали на поляну и принялись деловито разоружать бойцов Глушителя. – Щас нас как за компанию скрутят – и всё, крышка нам.
– Не ссы, товарищ лейт… тьфу ты!.. капитан обещал. А раз он обещал, значит, выполнит, – тихо прошипел Ломец. Капитану Ларионову он верил больше, чем себе, и сейчас испытывал одно лишь безграничное облегчение от того, что эта безумная заваруха наконец-то подошла к концу.
К облегчению примешивалось что-то ещё. Какое-то непонятное ощущение. Новое. Непривычное. Смутная потребность сделать что-то такое… серьёзное… Принять какое-то решение… важное решение… Что-то поменять в своей жизни…
Спецназовцы деловито скручивали парней Глушителя и о чём-то расспрашивали паренька из "КамАЗа", всё ещё пристёгнутого к рулю. Вскоре бо льшая часть отряда пропала внутри каменного логова – видимо, ушли за остатками оружия. На Ломца с Ренатом никто не обращал внимания, только Ларионов, оставшийся в сопровождении нескольких бойцов, нашёл своего бывшего "срочника" глазами и коротко, ободряюще кивнул.– Товарищ капитан сказал, – передразнил Ренат, перехватив это обмен взглядами. – Надо же, как ты ему веришь!
– Слышь, ты, пасть захлопни! – зло отрезал Ломец.
Но Ренат, до смерти перепуганный переделкой, в которой они оказались, не услышал угрожающих нот в голосе своего спутника; ему было страшно, и его "несло".
– И вообще, как только он нарисовался, от тебя только и слышно: "товарищ капитан то", "товарищ капитан сё". Никогда не думал, что тебе так солдатики нравятся. Ты о Хохломе никогда так не говорил, а тут весь… только что в одно место его не целуешь. Прям втюрился, как гомик какой… Ой, ё!.. – заорал он, когда Ломец со всей силы заехал ему по уху. – Ты чего? – взвыл Ренат – и получил еще один удар по зубам.
– Давай, гад, – зашипел Ломец, добавляя упавшему на землю Ренату хороший пинок ногой, – Давай, еще что-нибудь скажи про товарища капитана!
От серьёзных увечий Рената спасла взорвавшая морозную ночную тьму автоматная очередь, а за ней раздался голос, такой резкий и жёсткий, что от него бросало в дрожь:
– Мордами в землю, живо!
* * * Стажёр ощутил, как бешено забилось в груди сердце. От того, кто приказывает армейскому спецназу лечь мордой в землю, ждать хорошего не приходится. Новые– Глушитель, – донёсся до стажёра холодный голос.
Женский голос.– Ирина, – глухо отозвался тот.
Тарас тихо охнул и вытянул шею – очень хотелось рассмотреть женщину, наводящую такой страх на бойцов Глушителя. Но та стояла к нему спиной, и всё, что стажёр мог о ней сказать, это – высокая, стройная, длинноволосая.
От изучения Холеры Тараса отвлекло появление новых участников. Заметив, как те вынырнули из темноты зимнего леса, стажёр только покачал головой – поляна у до сих пор официально не найденного Шушморского капища начинала смахивать на проходной двор.
Трое в камуфляже и один в наручниках. Двое камуфляжных крепко держали мужчину в наручниках, третий страховал сзади.
– Мужика тебе везли, – уверенно заключила Холера, обращаясь к Глушителю. – А зачем сюда? Почему тебе так не терпелось с ним расправиться?
Глушитель промолчал. Тарас по-прежнему не мог рассмотреть Холеру, она стояла к нему спиной. Зато мужчину в наручниках он видел прекрасно. Резкие очертания рта, грубая линия подбородка, огромный кровоподтёк на скуле, перебитый нос и заплывший левый глаз. И совершенно удивительный в такой ситуации взгляд – прямой, жёсткий, ни намёка на испуг. Если бы только волосы были не короткие и чёрные, а светлые и подлиннее, вышел бы просто вылитый… "Ахилл!" – ахнул про себя Тарас. * * * Ночь – это хорошо. Улучшает маскировку. Снижает эффективность огня противника. Улучшает слышимость. Хотя об улучшении слышимости можно не беспокоиться – выстрелы и так слышны более чем прекрасно. Москва – на юго-западе. Трасса там же. Юго-запад. Так… Компаса нет. Солнца нет. Значит, Полярная звезда. Нет, пролёт – небо в облаках, ни звёздочки. Мох на деревьях? Отпадает – зима. Кольца у пня? Ага, где бы их ещё найти, эти пни. Луна. Луну видно, хоть небо и в облаках. Но с ней сложно. Что же там было?.. Какая-то таблица. Из трёх рядов и трёх колонок. Прикрыть глаза. Сосредоточиться. Он обязательно должен вспомнить! Итак, правая колонка вниз: первая четверть, полнолуние, последняя четверть. Верхняя графа: восток, юг и запад. В остальных клетках – время. Луна сейчас – в последней четверти. Время… Где же мобильник?.. Время – пол первого… Прикрыть глаза, представить таблицу. Луна в последней четверти в час ночи находится на… на востоке?.. Точно – на востоке. Получается, что восток – там. Значит, Москва – там… Обернулся. Посмотрел на бледное от потери крови лицо, на нижнюю губу, прикушенную от боли.– Держись, товарищ капитан, – тихо сказал Сергей Ломцев.
Перехватил поудобнее жёсткую камуфляжную ткань – и поволок за собой по снегу.
Куртка цеплялась за какие-то сучья, шапка съезжала набок. Капитан то тихо шипел от боли, то пытался подняться на ноги, то, обессилев, безвольно обмякал и с трудом бормотал:– Оставь, Ломцев.
– Держись, товарищ капитан, – повторял тот и волок его за собой.
* * *