Оборотная сторона героя
Шрифт:
— А с ней мне чего делать?
— Да что хочешь… Хочу тебя предупредить, — добавил Ян, правильно уловив направление мыслей Ильи. — Послать её подальше ты, конечно, можешь, но давай хотя бы не сразу. Денька три-четыре подержи у себя — для поддержания имиджа. Иначе греки, а особенно — мирмидоны тебя не поймут.
Первый, вполне естественный порыв — развязать девчонку. Но ведь развяжешь — попытается удрать. Это в лучшем случае. В худшем, как и предупреждал Ян, постарается убить. Значит, надо оставить всё как есть.
Правильная мысль,
Девчонка пронзительно заверещала… Да, а какие-то вещи за три тысячи лет так и не изменились.
— Не кричи. Я тебя просто развяжу, — примирительно сказал Илья.
Не подействовало — девчонка продолжала вопить.
Илья быстро распутал узлы на запястьях и лодыжках, отошёл, уселся на постель и кивнул в сторону низкого столика:
— Пей. Ешь.
Пленница не сдвинулась с места.
Илья демонстративно отвернулся.
Брисейда отважилась воспользоваться приглашением своего тюремщика только несколько минут спустя.
Илья вздохнул. Сентиментальность и сочувствие, это, конечно, хорошо, но своя шкура всё-таки дороже. Убежит Брисейда — ну, и черт с ней, а вот если попытается убить его, пока он спит? И что ему делать — всю ночь бодрствовать?.. Как бы поступил Ахилл? Связал? Или оставил бы свободной, точно зная, что проснётся прежде, чем она успеет перерезать ему горло? Наверное, последнее. Но он-то — не Ахилл, он такими реакциями похвастаться не может.
С другой стороны, связывать девчонку на ночь ну очень не хотелось. Илья осмотрелся. Оружия в палатке, кроме его меча, нет. Ладно, можно рискнуть. Положив ножны с ксифосом под овечьи шкуры на диффе, Илья прикрыл глаза. Мысли снова обратились к предстоящему дню, к грядущей битве. Волнения не было. Желания геройствовать, к счастью, тоже…
Из полудремы Илью выдернул неожиданно приятный и довольно низкий голос Ахилловой пленницы:
— Ты странный.
Илья вздрогнул и приподнялся. Брисейда уселась на прежнее место у входа и внимательно смотрела на него яркими зелёными глазами; в тусклых отблесках почти потухшего очага они мерцали, как глаза кошки.
— Что?
— Ты странный. Другой. Не такой, как был.
«Ну, вот ещё, не хватало, чтобы меня разоблачила какая-то забитая пленница!»
Илья поспешно нахмурился, но Брисейда уже продолжила:
— Если ты и впрямь в руках у Аполлона побывал, надеюсь, за все твои грехи он наказал тебя.
«Уверен, что наказал», — подумал про себя Илья.
Ахилл продолжал бежать, но ощущал, что холод всё-таки добирается до него, вытесняет подстёгивавшую его ярость и решимость как можно быстрее достигнуть края мира.
Наверное, нужно остановиться и немного отдохнуть. Поесть. Поспать. Согреться. Но где?
Ещё бы лучше — встретить здешних людей и расспросить их об Аполлоне и о том, где кончается их мир. Правда, за всё то время, что он бежал, Ахилл видел только странных
Ответов на вопросы не было.
А, значит, оставалось только одно — продолжать бежать.
И Ахилл бежал.
Разбудил Илью шум просыпающегося лагеря, и первым делом он потянулся к ксифосу, спрятанному под шкурой.
«Надо же, еще не пробыл тут и суток, а какие рефлексы вырабатываются!» — хмыкнул он про себя и оглядел палатку в поисках пленницы.
Казалось, за ночь Брисейда так и не пошевелилась и сейчас не сводила с Ильи настороженного, тревожного взгляда. Лучи поднимающегося солнца пробивались через ткань палатки, и в утреннем свете Брисейда выглядела совсем молоденькой и какой-то особенно хрупкой. Илья поймал себя на мысли, что начинает искренне жалеть пленницу — совсем ещё девчонка, отец и муж погибли, а саму её отдали врагу. Не просто врагу — убийце родных. А сегодня вечером Брисейду заберут в лагерь Агамемнона, и кто знает, что ей там предстоит.
Вздохнув, Илья напомнил себе, что все эти события на самом деле уже давным-давно случились. И Брисейды вот уже три тысячи лет как нет в живых… Однако эти доводы теряли большую часть своей убедительности, когда с него не сводила испуганных ярко-зелёных глаз молоденькая девчонка, которая здесь и сейчас была более чем жива. Здесь и сейчас она дрожала от страха, здесь и сейчас она страдала от потерь…
Связывать Брисейду по-прежнему не хотелось. Илья наклонился к пленнице и намеренно сурово сказал:
— Убежишь — поймаем, и будет хуже.
В палатку заглянул Патрокл, и Илья напрягся — вдруг в свете дня ближайший соратник Ахилла заметит подмену?
Не заметил. Только коротко сообщил, что мирмидоны готовы.
Илья кивнул, обулся, поднял ксифос со щитом, водрузил на голову шлем. Несколько долгих мгновений мучительно колебался, решая, стоит ли принимать фрейтс сейчас или сэкономить для более серьёзных ситуаций. Решил обойтись без препарата и быстро вышел из палатки.
Широкий пляж буквально кишел людьми. Нет, ста тысяч там, конечно, не было. Но около десяти тысяч — наверняка. И все эти тысячи неорганизованной толпой двигалась куда-то в сторону Трои. Илья оглянулся на не сводящих с него глаз мирмидонов и последовал за греческим войском.
При свете дня прислонившаяся одним боком к плешивой пологой горе Троя совсем не впечатляла своими размерами и тем более не поражала архитектурными изысками. Да и великая неприступная стена, о которую разбилось немало армий древности, высотой, пожалуй, не дотягивала до обычного трехэтажного дома.
Зато перед сложенной из грубого камня стеной уже поджидала армия Трои и союзников. Лучники на стенах — пока от греков их отделяло метров триста-четыреста. Широкая лесополоса копий, за ней с правого фланга — небольшой отряд боевых колесниц, слева — довольно немногочисленная конница.