Оборотная сторона Луны
Шрифт:
Я услышала о Расселе, когда Джеральд вспомнил, что время обеда. Он отправил лохов за едой. Затем напомнил Волку:
– Ты хочешь, чтобы Арни подох с голоду или ты будешь выменивать его? Я бы посоветовал его покормить.
– Разве он еще не сдох?
– Конечно, нет. Ты же сам послал к нему доктора.
– Ладно, покорми его, если хочешь. Хотя я не вижу в этом надобности. Мы написали в письме, что у нас много заложников. Зачем нам дорожить одним из многих?
– Да затем, – повысил голос Джеральд, – что на самом деле у нас нет других заложников.
А Микки Маус сказал:
– Зря мы всех поубивали. Я же говорил тебе, Волк.
– А мне плевать, что ты говорил, – огрызнулся тот.
Джеральд ушел кормить Рассела. Я была рада, что в корпусе находится еще кто-то живой. Это обнадеживало.
– А может, стоит написать на Землю правду? – спросила я. – Что у нас только один заложник? Ведь это не просто какая-нибудь уборщица, а Арнольд Рассел, комендант корпуса.
– Нет! – отрезал Волк. – Этим сволочам никогда нельзя говорить правду. Да они не будут дорожить своим Арни. Они с радостью отдадут его на заклание. У нас только один путь: убедить их, что у нас много заложников. Тогда они решатся что-то сделать для нас.
– А что ты будешь делать, когда настанет время отдавать им заложников? – спросил Микки Маус.
– Вот тогда и буду думать. Тебя переодену в заложника и отдам им. Пусть порадуются, что спасли чью-то задницу.
Мы скорректировали письмо президенту. Вставили туда список людей, назвали нескольких известных. Я дала Волку прочитать то, что получилось. Он склонился над экраном. Потом зло посмотрел на меня, у меня аж сердце оборвалось от этого пронзительного взгляда.
– Ты что написал, урод?! – закричал на меня Волк. – Убери эти чертовы запятые! Я всегда говорю прямо, без этих экивоков. Юлить мне тут будешь?
Я попыталась было спорить: запятые нужны, чтобы передать смысл. Но получила в ухо и полетела на пол.
Через несколько секунд пришла в себя. Увидела знакомый узор на полу и неподалеку – лужицу засохшей крови. Я поняла, что это след от предыдущего компьютерщика, которого «уволили» передо мной. Именно в этот момент я поняла, что как бы не тянула время, но ничего выиграть от этого не смогу. Надо придумать другой способ. Надо обязательно что-то придумать. Только я не знаю, что именно и как это осуществить.
Я поднялась с пола.
– Обеденный перерыв, – объявил мне Волк.
У него была странная манера увольнять и объявлять об обеденных перерывах.
Глава 43
Когда-то Брайен хвастался, что умеет доставать продукты. Он просто не видел, как это делает волчья стая. Я тоже не знала, как у них так получается. Но на обед я ела жареного цыпленка. У каждого человека из волчьей стаи было по цыпленку.
Волк не зря был лидером каторжников. Он умел доставать то, что у простых смертных не получалось. Он прибрал к рукам весь корпус и расположился в лучшем месте – на наблюдательном пункте. Он занял центральный компьютер. В его распоряжении были автоматы, которых не было
Каким образом он сумел провернуть все это, я не понимала.
Вся волчья стая обедала здесь, на наблюдательном пункте. Было ниже их достоинства идти в столовую. Там ели простые смертные, а не элита.
Из всей волчьей стаи я была очень рада видеть одного человека. Это был Том, доктор. Он тоже пришел на обед. Кивнул мне головой, как старому знакомому. И я была рада, что среди этих людей есть хоть кто-то нормальный.
– За Рассела не беспокойтесь. Будет жить, – объявил он. – И Питеру легче стало.
Я не знала, кто такой Питер. Но порадовалась за него, что ему стало легче.
Людей в зале ожидания тоже покормили. Этим занимался Джеральд. Он вернулся оттуда и сказал:
– Одного пришлось пристрелить.
Я испугалась. А вдруг это был Лео или Брайен?
– За что? – спросил Волк.
– Он стоял посреди коридора и кричал, что надо сдаться.
У меня от сердца отлегло. Лео и Брайен бы не стали так делать. Скорей всего, это сделал тот побитый человек, которого я отвела из коридора в зал ожидания. Его тоже было жалко. Все-таки я о нем позаботилась, а его убили. Когда мы заботимся о ком-то, то потом чувствуем себя ответственными за его жизнь.
А может, это был не он. Вчера он еле выдавил из себя, что надо сдаться. Его за это побили. Неужели он бы полез на рожон во второй раз? Он выглядел очень усталым и больным, чтобы призывать народ к действию. Скорей всего, это был совсем другой. Может быть даже, Грин Пис.
– Я очень разозлился, – сказал Джеральд. – Этот проповедник ничего не хотел слушать. И пытался убедить меня в том, что нам надо сдаться на милость Земле. Что, мол, нет другого выхода. Пришлось замочить его. Чтобы знал: другой выход всегда есть.
– Ты хоть понимаешь, что замочил умного человека? – спросил его Микки Маус.
– Был бы он умным, не попадался бы мне на глаза, – ответил Джеральд.
– Слушайте, никаких больше убийств! – объявил вдруг Волк. – Поиграли, и хватит. Нас и так слишком мало, чтобы можно было разбазаривать добро. Что будем делать, когда прилетят с Земли? Нам нужны люди, а не трупы, понимаете?
Я думала о том, что когда-то каторжники были огромной силой. Они были армией со своими лидерами и подчиненными. У них была одна цель, они двигались в общем направлении. Именно поэтому они и смогли одержать победу.
Но сейчас эта армия рассыпалась прямо на глазах. Расслаивалась, как прокисшее молоко. И это началось в тот момент, когда свои обернули оружие против своих же. Это было роковой ошибкой Волка.
Я не знала, смогут ли они сплотиться еще раз, чтобы пойти в бой с Землей. Наверное, нет. Прокисшее молоко уже никогда не сможет стать нормальным.
– Все слышали? – гремел Волк. – Никого больше не убивать! И даже не калечить. Нам нужны люди, ясно?
– А бить можно? – спросил кто-то из лохов.