Оборотная власть
Шрифт:
Утро начинается с того, что мама сажает меня принудительно завтракать и заводит разговор.
– Юля, пока отца нет, я хочу с тобой поговорить. Расскажи, что происходит. Я вижу у вас с Тимом разлад. Вы так и не помирились?
– Нет мам, не помирились. И уже не помиримся.
Мне так хочется все рассказать, нельзя, нельзя, нельзя... Но я могу больше не вернуться сюда никогда. На волне рассказываю родному человеку, как на самом деле, опуская тайную жизнь и существование оборотных.
– Юля...
– сокрушается мама.
– Закружила голову тебе красивая жизнь, мужики красивые... Юля...
Не может поверить, принять,
Мама с такой жалостью на меня смотрит, что дыхание спирает, сердце сжимается. Казалось бы, пережитые терзания забыты, переварены, а нет... Живы, свежаком маячат, яркие, уничтожающие.
– Только бы отец не узнал, - зажимает рот ладонью в ужасе.
А я продолжаю мысленно за нее. Никто не должен узнать, иначе... Что будет... Позор всей семье, тут в округе каждый знает, Юлечка идеал. Умница-красавица, отличница-прилежница. Омерзения от самой себя настигает. Дрожью разбивает мышцы задубевшие, внутренности крошатся болезненно. Тем более, я должна исчезнуть, желательно навсегда.
Часто закрываю глаза, абстрагируюсь, по новой принимаю и принимаю, да все никак. Ощущения отвратные, настолько, что хочется уехать срочно. Давят стены, взгляды, в атмосфере летает смесь поганая, травит, чистого воздуха нет. Из окна наверху гипнотизирую черный внедорожник. Время идет, я должна быть в назначенное время, в нужном месте. Как я попаду, неизвестно.
Одеваюсь все же, упускать шанс получить информацию, а возможно и спастись, непростительно. Потом сама себя сгрызу раздумиями, вдруг получилось бы. У всего есть срок годности и однажды моя тяга к Молчанову умрет, забудется, при условии, что он будет далеко от меня. Верю - надежда дает силы, помогает не сдаваться. Мама, с разговора нашего, на кухне в тишине, что делает не знаю. Я так же пока не готова встретиться лицом к лицу с ее разочарованием. На бетоне спускаюсь, накидываю куртку, обуваюсь, ни звука в мой адрес. Покидаю дом, шагов не чувствую, плана нет, импровизация полная. За спиной хлопает громко калитка, вздрагиваю теперь от любого резкого звука.
Машины нет!
Вот только была, теперь место пустует, как и вся улица. То горела, в адовом котле кипела, теперь холодом обдало, знобит, инеем окутывает. Ухожу ни кем не остановленная, ищу малейшие признаки наблюдения, неужто сняли охрану.
Почтовое отделение в пяти минутах хотьбы, мыслей и воспоминаний пронеслось как в последний раз, миллион. Встречи, взгляды, слова, предупреждение Молчанова маячит, бьется внутри. Он странным образом пробрался к моему доверию, не должна, а верю. Вернись в реальность, Юля, спустись на землю, эти наши переплетения рук ничего не значат. Все выворачивает в свою угоду, по своим целям метит, верить нельзя. Грачёв по-другую сторону баррикад, и только поэтому были сказаны слова, которые сейчас жути нагоняют. А если ошибаюсь... Вполне возможно меня выманят и убьют.
На этой ноте упираюсь глазами в номер желтого такси.
Семь восемь семь.
Такси для маскировки? Букв в номере никто не озвучил, совпадения вполне могут быть. Начинаю сомневаться и все же подхожу и сажусь, сразу срывается с места. На приборной панели вижу время, четырнадцать пятнадцать. Сердце надрывается, дышать сложно становится, паника накрывает.
Справлюсь... Я смогу...
Прикрываю глаза, слежу за дыханием,
Сработало, настолько увлеклась, что многое ушло незаметно для меня. Теперь поздно давать заднюю. Слишком...
Легкий толчок сообщает о полной остановке автомобиля. Набережная, одно но, я такой не знаю, в дороге пятнадцать минут, что мелькало за окном не видела. Если я метнусь бежать, вон те трое меня мгновенно догонят, спортсменка из меня нулевая. С места не двигаюсь, лихорадочно соображая, что натворила...
Грачев подходит сам, открывает дверь и даже подает руку, думаю, банально хочет вытащить наружу. Моя мина говорит о внутреннем состоянии. Подчиняюсь, потряхивает сильно. В горле пересыхает, аж до першения, откашливаюсь и оглядываю местность. Двое амбалов отходят метров на десять, озираются как и я. Небольшой пролесок, пустыри, выше полуразрушенное здание исписанное графити, небо такое серое, как и вода за бордюром. Два дорогих внедорожника, такси увеялось стоило его покинуть. Вокруг ни людей, ни цивилизации, я не понимаю, где нахожусь.
– Юля, не бойся, как раз мы не причиним вреда. Место столь мрачное в целях безопасности и нашей и твоей. Уверен ты много знаешь...
– Ошибаетесь...
– сипло перебиваю, прочищаю горло, перевожу дыхание. В груди атомная война разворачивается, с трудом терплю.
– Я как раз таки слишком мало знаю.
Смеется, правда совсем не весело, мотает головой, отрицая мною сказанное.
– Вы можете не верить, но я пришла за информацией.
Я может и дура, да не настолько, чтобы сразу все слить. Хотя по факту сливать нечего, кроме собственной трагедии.
Глаза в глаза, он закрывается, сложив руки на груди, раздумывает. Заговорю, голос дрожать будет, чувствую, молчать не вариант, плевать теперь уже, что видит Грачев.
– Давай договоримся быть откровенными, - предлагает вдруг дружелюбно.
– Мы знаем, что ты не одна из них. О попытке побега знаем, и можем помочь.
– Вы говорите не я, а мы, - замечаю, пытаясь внести ясность для себя.
– Представляю интересы охотников. Каждый шаг или решение взвешенно и обдуманно, наша организация стоит на страже людей от этих...
– словно проникнуть внутрь меня пытается - вот так смотрит на последнем сказанном.
– Как вы мне поможете?
– задаю самый главный вопрос.
– Юля, ты слабое место оборотных, могущественной семьи. Слабое место по вине Тимофея. Его- любимчика, родители за все простят, а ты им мешаешь. Нет пока доказательств, но я уверен, за покушением на тебя стоит кто-то из Морено. Ты как и любой нормальный человек, хочешь жить, любить, детей растить. Какая красивая, уверенная женщина была, пока не знала ничего, а сейчас...
Выдерживает паузу, понимает куда бьет, чего добивается. Стопорю принудительно дыхание, прикусив дрожащую губу, потихоньку выдыхаю, запахиваю куртку, продрогла до костей. Ветер пронизывающий насквозь хлещет по мне, растрепал наспех собранные волосы.