Оборотная власть
Шрифт:
Тим стоит так, будто не намерен нас выпустить, сложив руки на могучей груди. Конечно страшно! Аристарх берет уверенно за руку, по-нему, словно ток бежит, аж вибрация по коже. Перебор на взводе...
– Юль, ты решаешь, не он, - продолжает Тим, - только ты решаешь с кем остаться. Уговор в силе. Если ты сейчас скажешь остаюсь, он ничего не сможет сделать, оставит, принудительно не потащит.
Непроизвольно перевожу взгляд на Молчанова, он неестественно застывает, даже дыхания нет, убивает взглядом брата. Сердце мое бедное надрывается, вцепляюсь в пальцы Ариса, словно прося - не отдавай.
Свободно выходим на площадку, за нами дверь захлопывается хозяином, агония внутри сотрясает, жар вперемешку со льдом, давит с чудовищной силой. Одно дело было тогда, согласиться посреди улицы и другое сейчас, уходить из места, которое считала домом, под взглядом мужа законного. Да поздно, уже не смогу остаться, отказаться не смогу, он часть меня, дышать нечем будем. Без кислороду человек не жилец и я без него.
Монстр мой, как всегда на легке, без куртки.
– Ты опять раздетый, - говорю с упреком, голос правда ненормально дрожит, выдает.
Он такой ледяной сегодня был, запомнится надолго. В ответ только смешок издает, и как двери лифта закрываются, сгребает меня свободной рукой, впечатывает в себя рывком, впивается в губы, показывает насколько сейчас теплый, даже сказать горячий. На первом этаже влюбленными школьниками не можем оторваться и выйти уже из кабинки, голодные до друг друга берем хотя бы то, что прямо сейчас можно, наслаждаемся общим вкусом. Спрашивается, откуда силы, ответ прост - он дает. Тепло, силы, надежду. Самозабвенно обожает мой рот, много говорит о чувствах, боюсь Аристарх только так и умеет. По-другому не будет. Хотя... Это мы еще посмотрим! Цепляюсь за него, сминая на груди рубашку. Он будет мой. Наверное... Когда-нибудь... Стон срывает, укусив за нижнюю губу, следом языком проходится распаляя до спазмов в животе. Глаза в глаза, я проваливаюсь, уносит, не позволит, держит.
Крепко взявшись за руки выходим из подъезда, мест для машины не было, идем в другой конец двора. Хочется обернуться, до безумия тянет, пресекаю все попытки. Доверяй, люби, не оборачивайся... Откуда беру, не известно, чувствую так, Арис умеет перекрыть боль, касанием, взглядом. Сдавливаем переплетенные пальцы друг друга одурело. Сердце тяжело бьется, я хочу, чтобы получилось, чтобы все изменилось в лучшую сторону. Чтобы только мой!
Не забывай, Юля, у него жена есть, она не отдаст так просто. Нашептывает мне внутренний голос. Стиснув зубы, мурашками покрываюсь. Грязь, порок будут преследовать, никуда не деться. Смириться попробую.
Его забрать попробую.
Глава 32
До глубины души повержена, удивлена сверх меры приятно, Аристарх умеет не только повелевать и крушить. Сутки проведенные вместе вознесли до небес, порою оглядывалась, боялась упасть, он держал за руку и тянул обратно. Нежный, внимательный, заботливый. Таким открытым его не знала, любили
Сутки в номере наедине открыли другой мир, очень надеюсь я не ошибаюсь. Правда на вторые он в спешке утром собрался и умчался, предварительно заказав в номер завтрак. Стены до боли знакомые, здесь проходили наши первые встречи. Именно здесь я пала в его руки, отдала и тело и душу, сердце на блюде. На вопрос почему гостиница, краткий ответ - затеян небольшой ремонт. Если он обращался и встречал в подобном обличье гостей, тогда понятно почему срочные работы развернуты, скорее всего по восстановлению. Руки, плечи, шея мурашками покрываются. Смогу ли нормально реагировать на вторую сторону, наверное никогда. Однако, глаза закрывать на то, что он оборотень не получится.
Отпивая глоток вкуснейшего чая с ягодами, перебираю в памяти наш разговор.
Глаза в глаза, без масок на полном доверии, можно было спрашивать все, буквально все и получать ответы.
– Смешно было наблюдать за мной, зная?
Мне не давала покоя данная мысль. Он знал и ждал исхода, видел и продолжал играть.
– Не смешно, больно было, - отвечает без промедления.
Долго смотрим не моргая, я еще и не дыша. По сердцу рубцом признание. Я сожалею, что сразу не сдала заговор с Грачевым.
– Я...
– не знаю как выразить сожаление. И в нем ли дело.
– Больно наблюдать, как тебе больно, - вносит конкретику, видя мое смятение.
Тут совсем дар речи теряю. Тянется, кончиками пальцев по щеке ведет, спускается к губам, обжигает, дрожь пуская.
– Отпускай прошлое, отпускай обиды, ты больно себе делаешь, тем самым мне. Сама себя мучишь, оглядываясь назад. Со мной хочешь?
– Хочу, - сглатывая, отвечаю тихо.
– Меня хочешь?
– Хочу, - отвечаю еще тише, моргая чаще.
– Тогда за каким, Юля...
– подается ко мне.
– Не оборачивайся, забудь. Есть настоящее сейчас, я и ты. Значит есть и будущее. Пока живешь в прошлом будущего не будет. Отпусти, прекращай над собой измываться.
– А если бы я...
Обрывает взглядом, мотает головой, отрицает саму возможность допустить, что я на самом деле бы смогла.
– Ну, а если бы...
Садится, подтягивает меня к себе, укладывает на грудь, крепко сжимает.
– Они бы сами тебя убили, чтобы скрыть связь с ними. Я умер от сердечно легочной недостаточности, ты от рук оборотных. Все, шито крыто и власть в их руках.
Меня холодом обдает, тысяча мыслей мечутся.
– Первостепенная задача охотников истреблять оборотных всеми доступными путями. Подставляют, разоблачают без вины, провоцируют приманками напичканными специальными препаратами. Их задача истреблять оборотных, а не защищать людей. Само слово охота о много говорит, она не ради выживания. Целая структура противостоит им, защищая наших, доказывая вину или невиновность. Если действительно виноват, отдаем, если нет, бьемся до последнего. В угоду своих целей в легкую губят людей, расходники.