Оборотни космоса
Шрифт:
– Эксперт – это должность, а кандидат – воинское звание. Вы согласились за плату участвовать в работе сил безопасности, значит, приняты на службу. Звания выше кандидатского вам не положено, но, чтобы вы внушительно смотрелись на улице, вам разрешено носить офицерский жилет. Для вас это большая честь...
– Я устно, по-джентльменски договорился с одним Рахом – и больше ни с кем, – выговаривал Форт как можно отчётливей, хоть и сквозь зубы. Приходили свинцовые мысли о превосходстве ума над грубой силой. Кулачную расправу явно выдумал тупица, не нашедший слов в споре с женщиной. Форт мог пинком выломать дверь вагона, но даже всей
– Устная договорённость с офицером равносильна письменной со всем его кланом.
– Вы чтите обычай – прекрасно. Хотите, чтоб и я его чтил – замечательно. Но тогда уважьте и мои обычаи, о'к? По-моему, логично.
– О-о-о... – Белка задумалась, напрягая уши. – Возможно, да. А вы служили там, где принята субординация?
– Разумеется! – Форт едва ли не с яростью вспомнил специалистов из лаборатории Яримицу, которые грузили его наставлениями: как считывать данные со встроенных во «флэш» биобоксов, как соблюдать режим входа-выхода во время квантового переброса, – и как постепенно накалялась обстановка, как повышались голоса, а затем вихрем выплёскивались возмущённые претензии...
– Мистер Мошковиц, образец два препятствует выполнению наших экспериментов. Позаботьтесь, чтобы он нормально принимал задания!
– Между прочим, у меня есть имя и фамилия – Албан Даглас, – сдержанно добавил «образец два», чьему долготерпению Джомар втайне поражался. – И, кстати, звание имеется – я сэконд-лейтенант.
– В нашей документации вы значитесь как «образец два» из опытной серии управляющих модулей «сефард», то есть – как унитарный многоцелевой процессор. Процессоры не уговаривают, их программируют. Нас не интересует, какую кличку вам дали в проекте. Ваши индивидуальные соображения и прихоти пусть останутся вне службы. Мы не требуем невозможного – вам надлежит только отслеживать параметры. На борту «флэша» нет других компьютеров, только вы.
– А мне не нравится ваша возня с биобоксами. Не знаю, что в них, но после выхода из броска там уже ничто не шевелится. Слушайте, как вас – а, Яримицу! мистер Яримицу, у вас есть кошка?
– При чём тут кошка?! я говорю о пунктуальном выполнении штатных обязанностей!
– Давайте я приеду к вам и в научных целях стукну вашу кошку кулаком. Положим, я хочу выяснить, как кошки переносят соударение с тупыми твёрдыми предметами.
– Мистер Мошковиц, отдайте ему соответствующую команду. Он совершенно разрегулирован; я составлю рапорт об исключении его из работ с биологическими объектами.
– Яримицу, вы видели режимные характеристики «флэша»? там указано: «Ни одно позвоночное не выносит квантового переброса». А вы животных мучаете.
– Албан, перестань, – негромко молвил Джомар. – Нам. придётся
– Наш профессор в детстве с лягушками не наигрался. Известно, все живодёры начинают с мелкой живности. Птички, йонгеры... а потом люди.
– Албан... – Джомар устало прикрыл глаза. – Ты военный пилот. Если начнётся война, ты отправишься в бой.
– Куда деваться, отправлюсь. Свой дом надо защищать. Но чтоб в лаборатории годами кошек и мышей казнить – таким надо родиться. В смысле, родовую травму получить с подвывихом мозгов.
– Образец два! эй, образец два, отвечай!
– Обращайтесь по званию, мистер Яримицу.
– Невероятно! мистер Мошковиц, что о себе возомнила эта машина?! где понятие о субординации?
Джомар промолчал. Его тяготил невысказанный вопрос об иной субординации.
– Как были построены ваши отношения с начальством? – хитро спросила Тими.
– Запросто. Мы были на «ты» и хлопали друг друга по плечу. Особенно на вечеринках.
«Попадись мне Яримицу – я б его похлопал, – размечтался Форт. – Два года бы плечо назад вправляли, с передышками».
– Позволю себе вам не поверить. Я изучала сведения о служебном этикете эйджи.
– Ну и что? я прочёл инструкцию для въезжающих на Ньяго, затвердил, приехал – и бьюсь о всякие нюансы, как лбом о притолоку. Думаешь, ты смогла бы по книжкам вжиться в наши обычаи?
– Я допускаю, что не всё уразумела, – признала Тими с неохотой. – Давайте учиться взаимно.
– Идёт! Для начала стоит уяснить, что я – свободный человек из свободного мира... – размашисто и вдохновенно заявил Форт, почти со сладострастием ощущая, как над ним реет флаг, сияет герб и звучит гимн Отечества, а вместо солнца светит Свобода. В такой атмосфере, словно гриб после дождя, рядом должен был вырасти плюгавец из «Помилования», чтобы раздавать листовки. Однако гибкий демон демократии явиться не посмел, а Тими осторожно подёргала Форта за рукав и потянулась вверх и вперёд, поближе к его уху:
– Да вы что, мотаси Фортунат, как можно! На нас люди смотрят!
«Отдай мне твоих бедных и усталых! Они задыхаются в толпах огромных!» – запела жар-птица свободы где-то в субстрате мозга, но, оглядевшись, Форт быстро придушил горластую куру. Откуда знать – может, ньягонцам этого не надо. Игрушечные люди с длинными ушами и очаровательными глазами выглядели сытыми и здоровыми, а неяркая одежда их была чиста и добротна. Чувства Форта были угнетены только слабым светом и низким потолком вагона.
Захотелось подробно выяснить, какими же пытками и ущемлениями прав, ценою каких лишений всевластные нао добились сытости своего малорослого народца.
– Но перейти на «ты» я, вероятно, не смогу. – Убедившись, что землянин угомонился, Тими вернулась к прерванной беседе.
– Рост смущает?
– Опытность. Я тоже прочла ваше досье.
«Издайте досье в виде брошюры, тиражом тысяч двести, – хмуро подумал Форт, – станет бестселлером. Пари, что квази-люди моей модели к вам ещё не заезжали!»