Оборотни особого назначения
Шрифт:
Про один я, конечно, погорячилась, но железный скот отпустил рогатину и покатился по каменному полу, пытаясь сбросить меня со своей спины. Щаззз! У меня хватка еще круче, чем у бульдога, и пока я твой затылок не проем... не... от... пу... щу!
А! Кинжал, сссска! В бок! Рррррав!
Гадская железяка извернулся и ударил меня несколько раз чем-то вроде стилета. Шкуру пробил, но вроде не глубоко. Зато я от боли стиснула челюсти еще крепче и расколола шлем урода, как спелый орех. Вместе с ядром. Тфу, тухлые мозги!
– Т...точка?
– Терпи, выдерну и регенерируешь!
– оборот
– Все-все, маленький...
– машинально выдала я, как когда-то в группе, когда мы лечили нашему драчуну синяки и шишки, прикладывая мокрую наволочку.
– Сейчас пройдет...
– Точка... живая!
– Ага. Ползи в угол и не отсвечивай! Мы еще не закончили!
– обернувшись медоедкой, я не выдержала, шмыгнула между медвежьих лап, быстро облизала его морду и кинулась обратно, к Карлу.
По ту сторону полуразрушенной баррикады бой почти затих. Сама не знаю, как у нас получилось, наверное, враги не ожидали нападения со спины и дикой ярости ненормального человека-зверя. Но остатки чужого клана уже откатывались на нижние уровни, утаскивая раненых.
Я быстро нашла глазами едва отдышавшегося, покрытого кровью с головы до ног Карла. Ох, как-то он нехорошо к стене привалился, вообще...
Но когда я попыталась к нему подойти, стало понятно, что дело еще хуже. У парня капитально потек его медоедский чердак. Он меня то ли не узнал, то ли принял за призрака. Но в какой-то момент в его глазах загорелся огонек настоящего безумия. Даже зарычал на меня:
– Сгинь, я сказал, дохлый глюк!
– я каким-то чудом перевела зверское “Ррррррр” на человеческий язык. И поняла, еще секунда и кинется! Черт! Что делать?! Как его в себя привести?!
Ну не психолог я. И не трепетная дева, то есть фея. Как умела, так и того... полюбила. Голова у него крепкая, а мозги от удара должны встать на место!
А потом сковородка сама выпала у меня из руки, когда я кинулась подхватывать закочавшегося от удара полузверя. Бли-ин! Неужели перестаралась?!
– Прости-прости! Карл! Я не нарочно! Ну приходи в себя! Только не падай! Вот так, умница... к стеночке... Это я! Я живая! Меня червяк выплюнул!
– боже, что за пургу я несу?!
Мой контуженный медоед промычал что-то невразумительное, моргнул, закрыл глаза и обмяк. Ну вот... довела мужика. Как теперь?
– Карл, посмотри на меня, пожалуйста, а?
– Глюк, - булькнул он и расхохотался смехом сумасшедшего, но глаза открыл. И вдруг вцепился в меня обеими когтистыми лапами, притянул к себе, встряхнул даже, словно не веря в мою реальность, а потом сжал, притиснул к себе так крепко, что я тихо пискнула. И даже не подумала сопротивляться, хотя он своими когтищами подрал весь им же подаренный кожаный костюм для оборотов.
– То-очка...
– простонал мужчина мне в волосы куда-то, прижался медоедской мордой к моей щеке и, кажется, то ли всхлипнул, то ли дышать перестал.
– Я живая, честное слово!
– мне уже ничего не мешало - ни полузвериный облик, ни то, что мы оба были грязные, как черти после бани, липкие от чужой и своей крови. Я вдруг принялась
Медоед в ответ лизнул меня в щёку, в нос. Его чужая кровь тем более не смущала. Кажется, он вообще был не прочь устроить мне полноценное “умывание”. А еще он урчал, совсем по-звериному, но меня это не беспокоило - наоборот, умиляло до неконтролируемых приступов сумасшедшей нежности.
– Я тебя... никому! Не отдам! Ты мой! И сама никуда больше не уйду!
– слезы вдруг сами потекли, блин, вот дура-то. Чего теперь реву? От нежности? От радости? От того, что эта упрямая косматая морда тут, со мной, и можно его тискать, прижиматься, заглядывать в глаза? Прятаться в кольце его рук от всего на свете? Не отпускать его больше никуда и никогда?
– Я тебя люблю... и не спорь со мной!
– Я тоже тебя люблю, Точка. Больше жизни люблю. Больше всего на свете... это же правда ты? Я не брежу?
– Тебя еще раз сковородкой стукнуть? Для верности?
– я рассмеялась сквозь слезы и еще крепче к нему прижалась.
Карл издал звук, больше всего похожий на мяуканье котёнка, прижал меня к себе ещё крепче и затих. И я затихла. Как хорошо-то... и пусть весь мир пофиг, нафиг или как там правильно...
Прошло минут десять, не меньше. Ну по ощущениям. Карл вдруг отмер и, наконец, признал:
– Живая, действительно живая. Точка!
– Карл снова захохотал.
То есть я перевела звуки как смех, из глотки вылетал звериный рык. Леопольд стрекотал что-то про то, что медоеда заклинило после того, как меня схватила тварь. Но я как-то не приняла это всерьез, да и сейчас не принимала - главное, мы вместе, а с остальным справимся!
Карл:
Когда я осознал, что глюк не глюк, Точка настоящая и дерется вполне материально, увесисто так - чуть снова шлюзом не поехал. Это... это же... да сто пустот мне в корму! Это чудо!!! Кого тут поблагодарить на коленях? Которого бога, демона, пустотника, дух первого оборотня?! Я на все готов! Жива моя девочка! Жива!
Я далеко не сразу понял, что Точка тискает меня, обнимает, не обращая внимания на то, что у меня вместо лица - звероморда. Вот же...Слава всем подряд, она спаслась. А надо мной судьба всё равно нашла способ посмеяться. Я стал уродом со зверской башком и когтями-лезвиями. Сейчас моя девочка отойдёт от эмоций, осмотрит меня свежим взглядом и... Что дальше - понятно. Она не отвернётся, нет. Получеловек-полузверь станет для неё другом, братом, но никак не мужчиной, с которым она свяжет свою жизнь. С которым у неё будут дети, чёрт возьми!
Согласен на любой вариант. Куда деваться? Буду ручной зверушкой. Тьфу, от самого себя противно. О чём я думаю? Жива - вот главное. А я обойдусь. Не нужен ей такой.
Я со свистом выдохнул. Ну что за гадство? Как можно одновременно чувствовать такое огромное счастье и такую боль?!
Хорошо еще, что все ее ребята тоже выжили. Она отвлечется, ее радость затмит любую другую, а я...
– Хлоп!
– мне вдруг что-то чувствительно треснуло по лбу, и я несколько ошарашенно моргнул, увидев прямо перед носом маленький кулачок и сердитые глаза