Оборотни Трансильвании. Я не вампир, я котик!
Шрифт:
— С чего вы взяли, что она у меня появится? — либо он спятил, либо знает то, чего не знаю я. — Всю жизнь я была самой обычной, никакой магии у меня никогда не было.
Он разочарованно цокнул языком и покачал головой.
— Какое невежество. Разве ты не знаешь основной закон мироздания?
— Карма? — пискнула я.
— Закон сохранения, карма, всеобщий естественный закон... Причины и следствия, маятник часов, стрелки вечного механизма, не прекращающего движения ни на мгновение. Люди придумали много ненужных слов, но суть всегда проста: ничто не свете не возникает из ниоткуда и не исчезает никуда. Магия всегда была в тебе, просто спала. И,
— Но откуда?
— Откуда она у тебя? — он смотрел на меня с пониманием и теплом. — От матери, разумеется. Вернее, через мать. Ты же не думала, что твой отец мог принадлежать к магической семье? Я видел его, знаешь ли.
— Что вы с ними сделали? — волнующий меня больше всего на свете вопрос выскользнул так незаметно, что я не успела его перехватить. Он сорвался с моих уст и выражение лица мужчины тут же переменилось. Он смотрел на меня практически с печалью.
— У меня их никогда не было. Знаю-знаю, — он развел руками, — ложью вымощена дорога к хаосу, но, видишь ли, я не прочь внести немного хаоса в этот мир, если это приведет меня к тому, чего я хочу. Твои родители же мне ни к чему. Мне нужна была именно ты, Иляна Урсу, и вот ты здесь. Все складывается необычайно удачно. Ты закончила с чаем? Нам пора заняться делами. Если я хочу заставить тебя обрести свою силу сегодня, стоит начать поскорее. К примеру, с огня. Адреналин прекрасно пробуждает спящую магию в Одарённых. Сильные ожоги могут быть очень неприятны для человеческого организма. Впрочем, если ты предпочитаешь утопление, удушение или что-нибудь другое, самое время об этом сказать.
Глава 30, в которой Иляна считает сиблингов и узнает о себе нечто новое
Я предпочитала смерть от старости. Именно это ответил бы любой приличный герой легенд. Именно это ответила я. Хозяин откинул голову и зычно рассмеялся, искренне и легко, словно я невероятно остроумно пошутила.
— Не получится. На самом деле, всего этого можно было бы избежать, если бы твои силы пробудились за эти дни. Стресса было хоть отбавляй, но, видимо, для твоей магии нужно не эмоциональное потрясение, а нечто более физическое. Придется организовать.
— Или ты ошибся, и никакой магии у меня и вовсе нет. Так бывает. Моя мать самая обычная женщина. Если бы она пила кровь или превращалась в животных, я бы наверняка заметила.
— Пойдем в подвал. Там как раз и пентаграмма рядом. Чудесная пентаграмма, мне ее чертил сам Аштахельм. Пришлось, конечно, постараться, но результат того стоил.
С тоской посмотрев в сторону окна, я поплелась за Хозяином. Называть его Хозяином даже у себя в голове, было неприятно, и меня передернуло.
— Кстати, можешь называть меня Штефан, — обернулся тот, словно прочитал мои мысли. Могу называть, потому что это его имя или потому что это его выдуманное имя? С другой стороны, нет резона выдумывать фальшивое имя и называть его пленнице, если все равно планируешь убить ее.
Светлая хорошо освещенная лестница ускользала вниз. Если бы я не знала, что там меня ждет пентаграмма и пытки, подумала бы, что это обычный подвал, в котором хозяева хранят вино.
— Я не такая, — попыталась я еще раз объясниться, стоя на ступеньке между жизнью и смертью. — У меня нет того, что ты ищешь.
Лицо Штефана потемнело. Он подался вперед и склонился, теперь
Хуже всего было, пожалуй, то, что я смотрела на него и не видела ни следа ненависти в его глазах. Для Штефана я была лишь инструментом, помогающим достичь его целей. Нет, даже не инструментом. Камешком на дороге, бутылкой сока, которую нужно просто открыть, осушить и выбросить. Ничего личного. Это же прямое предназначение бутылок.
Мороз бежал по коже при мысли о том, что этот человек способен за чашкой чая хладнокровно интересоваться, как меня лучше пытать, а потом спускаться в подвал, делать это и возвращаться наверх, чтобы прикончить пирожные. Не сомневаюсь, что у него даже аппетит не пропадёт из-за моей смерти.
— Ты хоть представляешь, кто ты? — с холодным любопытством, граничащим с презрением, спрашивал Хозяин. — Поколениями магия рода спала, но в тебе она просто обязана проснуться, потому что ты седьмая дочь седьмой дочери.
Я тихонько ахнула. Седьмая дочь седьмой дочери. Вот, кто я такая, вот, что я такое. В сказках и легендах можно найти много интересного. Прекрасные девы, отважные воины, умные крестьянки и жадные принцессы, отданные в жертву дети и мудрые животные. Седьмой сын седьмого сына всегда имеет редкий дар. Он прорицатель, он мудрец, он видит то, чего не видят другие. Седьмая дочь седьмой дочери… с ней всё не так однозначно. Говорят, она ведьма, говорят, в ее жилах течет сама магия, говорят, что она принесёт великое зло в этот мир, говорят…
Все эти истории я читала в детстве, залпом глотая книги, все эти истории я разбирала в университете, докапываясь до сути народных верований, теперь же я оказалась здесь. Седьмая дочь седьмой дочери. Очевидная деталь собственной биографии, которую я никогда не замечала. Идиотка. Ну, конечно, если у тебя шесть старших сестер, ты седьмая. Эта мысль лежала на поверхности, но я не привыкла смотреть на себя сквозь призму сказочных реалий. Как понять, где правда, а где вымысел? Как отличить подлинное от ложного?
— Хотя бы это ты знаешь, — удовлетворенно протянул Штефан и неожиданно мягко подтолкнул меня вперед. — Проходи, Иляна. Для последнего слова уже слишком поздно. Отложим это на следующий раз.
«Следующего раза у меня не будет», подумала я, но послушно зашагала по ступенькам.
Если родители не у него, значит, я могу пытаться бежать, не боясь, что пострадает кто-то кроме меня. Из подвала особенно не побегаешь, но должен же быть какой-то выход. Если есть вход, значит, должен быть и выход. Это обязательное условие существования вселенной. В старинных балладах сейчас явился бы храбрец, чтобы спасти меня. Самое время, Адриан, самое время. Если ты выжидаешь удобный момент, чтобы эффектно появиться, то оставь эти глупости, просто приходи.
Я готова была молить небеса, преисподнюю и всех богов, чтобы сейчас хлопнула дверь, и в дом вошёл Адриан. Какая же я идиотка, что поверила этой лжи о родителях! Нужно было проверить! Нужно было сказать Адриану!
А теперь поздно. Каждая ступенька, по которой я спускалась, отделяла меня от спасения, отделяла от жизни. Позади раздавались тяжелые шаги Штефана.
— Налево, — приказал он. — Справа я храню вино.
Надо же, действительно вино. Мазнув взглядом стеллаж, заполненный бутылками, и большую бочку, я свернула налево.