Оборотни. Медвежья услада
Шрифт:
— Горячий ротик, — прохрипел дикарь, наматывая на руку растрепанную косу. — Бьёрг, разработай нашу сладкую как следует.
От пошлой откровенности возбуждения вернулось с утроенной силой. С каким-то особым удовольствием Эви упивалась мыслью, что возьмут ее сейчас как вертлявую дворовую девку — сразу с двух сторон.
От нетерпения она заёрзала, за что получила увесистый шлепок.
— Не терпится, Пташка? — прохрипел позади Бьёрг. — Мне тоже. Ты вся насквозь вымокла.
И вдоль чувствительных складок
Эви сдавленно замычала, но Бьярг двинул рукой, заставляя принять его глубже в рот.
— Работая языком, Пташка, — ослабил хватку. — И руками тоже.
Изо всех сил стараясь угодить, Эви обхватила ладошкой толстый ствол, обмирая от понимания, что едва ли может сомкнуть пальцы — его так много!
А позади давил Бьёрг. Терпеливо, но напористо расталкивал тесные мышцы и вдруг резким рывком вклинился внутрь.
Эви вздрогнула. Он уже вошел! Но… боли ведь совсем не было!
Мысль мелькнула и пропала, когда мужчина задвигался. Мужское естество растягивало лоно до предела, каждым толчком подхлестывая унявшееся было возбуждение.
Пещеру наполнили сдавленные стоны и пошлые шлепки.
Послав в одно место стыд и смущение, Эви трудилась над вздыбленной дубинкой одного брата, а сзади ее отхаживал другой. Скользил внутри туго и сладко, до легкой боли. А первый держал за косу, намотав ее на кулак.
Мужчины брали ее разом, по-животному. А Эви охотно принимала два крепких ствола, млея от пошлых словечек и хриплых приказов:
— Мокрая какая… Вся течешь.
— Бери глубже, ну! Горлом…
— Чую, как ты дрожишь. Сжимаешься…
— Вот так, двигай рукой сильнее не бойся. Ар-х-х… хорошо!
Очень скоро Эви едва могла понять, что ей говорят. Братья толкались четкими, слаженными выпадами, а внутри уже зрело хорошо знакомое предвкушение.
— Кончи для меня, сладкая, — прохрипел сзади Бьерг и звонко припечатал ладонью.
А Бьярг всей пятерней сжал ноющую грудь.
Эви подавилась стоном. Крупная судорога пробежала по телу и забилась внизу живота острыми разрядами удовольствия.
А на языке расцвел странный привкус, и в рот хлынули вязкие струи семени.
— Глотай, — выдохнул Бьярг, не давая отстраниться.
Но Эви и не могла. Сзади напирал Бьерг, изливаясь прямиком в лоно.
— Моя! — шипел, вжимаясь в нее до упора.
И только когда последняя капля оказалась внутри нее, мужчины ослабили хватку.
Не удержавшись, Эви рухнула на медвежью шкуру.
Однако отдыха ей не дали.
— Никак улизнуть хочешь, Пташка? — упал рядом Бьёрг, прижимая к вспотевшей груди. — Нет, так не годится. Хочу твой рот…
— А я в твое лоно, — шепнул Бьярг, укладываясь с другого бока и дергая на себя.
— Сегодня наша будешь….
— Давай, Пташка.
И ее вновь повернули на живот.
Глава 12
Бьёрг
— Что я тебе говорил, а? Признай, зря только время тянул, колода дубовая…
Брат со смешком накручивал на палец прядь цвета загустевшего меда, любуясь пышностью локонов. Это было его слабостью — непокорная девичья грива, в которую так приятно запустить пятерню.
Бьёрг фыркнул и осторожно поправил Пташку, примостившуюся на его плече.
— Я-то время тянул, да только и тебе не мешало бы хер придержать, — буркнул беззлобно. — Глянь, как ее развезло. Не шелохнется даже… Заездили мы девку.
И верно — Пташка крепко спала. И вздумай они вновь изведать тесноты бархатного лона, наверняка бы не проснулась.
Дорвавшись до сладенького, их звери как следует отвели душу, покрыв истинную несколько раз кряду. Иная жонка с трудом вынесла бы такое горячее внимание, но метки на шее Пташки помогали разделить охоту на троих.
К тому же их медовая красавица оказалась и сама очень голодной до ласк. Не диво, что столь призывный запах смог сохраниться на мужской одежде.
Бьярг кивнул его мыслям.
— Густав заслужил место среди нас, тут ничего не попишешь.
Правду говорит! И все же Бьёрг недовольно поморщился.
— Тоже мне служба! Да всех его дел — удачно попасться нам на глаза, а после приглядывать за Пташкой и докладывать, когда ее из клетки выпустят. Это ведь даже не он пах!
И верно, аромат они учуяли от одного старика, тоже служившего ублюдку Винтеру.
Встреча произошла на ярмарке, куда они с братом отправились, чтобы разжиться сплетнями.
Прикрытие их было бесхитростно и в то же время хитро. Снарядив несколько девок помельче и Сида, они под видом бродячего зверинца время от времени посещали шумные людские сборища. Вот и сходка на землях лорда привлекла их внимание. Шутка ли — поползли слухи, что дурак решил продать хороший кусок леса под вырубку и около самой реки, что текла к их владениям. Не обмелела бы!
В разгар празднества они с Бьяргом и почуяли аромат истинной.
Он шел от одежды ветхого старика. Видит Отец, если бы над головой гром грянул и небо окрасилось алым, это бы не тронуло сердец столь сильно, сколь легкий, едва уловимый аромат вымоченных в меду ягод и цветов.
Мысли, как бы выкрасть истинную, вихрем пронеслись в голове, но на их с братом счастье к старику подошел полукровка. Щенок и стал той самой ниточкой, что привела Пташку в их лапы.
— Без его помощи мы бы не справились, — справедливо возразил Бьярг. — К тому же ублюдок возжелал забрать товар раньше срока, помнишь? Густав предупредил об этом.