Оборотни
Шрифт:
Мы прошли в столовую, где Уильям предложил нам лепешки, жареный бекон и самый крепкий черный кофе, который я когда-либо пробовал. Неожиданно я положил вилку и посмотрел на судью. Он улыбался, поглядывая на меня поверх чашки.
— Ну, мистер Уиллс? Посетила неожиданная мысль? — (Строка из Браунинга.) — Или нашло вдохновение?
— Вы сказали, — напомнил я ему, — что Сьюзен Герд уверена, что я не убивал ее отца.
— Да, сказал.
— Это ее слова. И она была спокойной, уравновешенной, вместо того чтобы скорбеть о…
— Ну же, ну! — Он молча положил себе на
— А разве я это хотел сказать? — возразил я, чувствуя, как у меня краснеют уши.
— Именно это вы и сказали бы, если бы я не оборвал вас, — осуждающе проговорил он и отправил большую лепешку себе в рот.
Пережевывая ее, он поглядывал на меня сквозь пенсне, и я чувствовал себя необъяснимо глупо.
— Если бы Сьюзен Герд действительно убила своего отца, — продолжал он, проглотив кусок, — то она вела бы себя театрально — плакала бы, клялась отомстить убийце и была бы рада услышать, что кого-то еще обвиняют в преступлении. Даже выдумала бы подробности, чтобы можно было обвинить кого-то другого.
— А может, она не знает, что это она убила его, — высказал я предположение.
— Может, и так. Вы хотите сказать, что после перевоплощения оборотень — или эктоплазмический медиум — может поселиться и в мозгу, а не только в теле?
Я согласно качнул головой.
— Тогда Сьюзен Герд, будучи нормальной, невиновна. Да будет вам, мистер Уиллс! Вы же не станете обвинять бедного доктора Джекила в преступлениях его alter ego, мистера Хайда?
— Но я не хотел бы жить в одном доме с доктором Джекилом.
Судья Персивант разразился громким смехом. Уильям, вошедший с кухни с очередным подносом, едва не выронил его.
— Весьма легкомысленный подход к области психических исследований! — проговорил судья, глядя мне в глаза.
Я напрягся, вне себя от гнева:
— Судья Персивант, я вовсе не это имел в виду…
— Знаю, вы этого не сказали, но я сам подвел вас к этому. Значит, вас смущает не мысль о том, что она, вероятно, бессознательно совершила преступление, для вас важнее, с кем вы имеете дело. — Он вдруг перестал смеяться. — Простите меня, Уиллс. Прошу прощения. Мне бы не следовало над этим смеяться, да и вообще это весьма серьезное дело, чтобы вызывать смех.
Я и не собирался обижаться на человека, который спас меня и предоставил мне кров, что и сказал ему. Мы закончили завтракать, и он потянулся за пальто и широкополой шляпой.
— Я снова ухожу в город, — объявил он. — Мне нужно уладить там пару дел — ради вашей же безопасности и к вашему удовольствию. Вы не против, если я оставлю вас одного? У меня в кабинете много интересных книг. Возможно, вы пожелаете полистать «Рассуждения» Дома Кальме, если вы читаете по-французски; еще у меня есть довольно неряшливая «Библия нечестивых», подписанная Пьером Деланкром. Дж. У. Уиквор, эксперт по части магии, считает, что таковая не существует, но мне известны еще два автора.
Или если вы полагаете, что с вас хватит в жизни демонологии, то найдете здесь целый ряд легких
И с этими словами он ушел. Я смотрел ему вслед в окно. Он уверенным шагом подошел к гаражу, открыл дверь и вошел в него. Скоро оттуда появился «седан», старый, но в хорошем состоянии. За рулем сидел судья. Он поехал по заснеженной дороге по направлению к городу.
82
П. Г. Вудхауз (1881–1975) — автор романов из жизни английского светского общества; считается одним из лучших юмористов в английской литературе.
Я не знал, что вызывало у меня наибольшую зависть к нему, — то ли его ученость, то ли уверенность в себе, то ли добродушие. Уверенность, решил я тотчас же. Потом я подумал о том, что он ведь не находится в такой неловкой ситуации, в какой оказался я. Он всего лишь сочувствующий союзник — но с чего вдруг? Я попытался проанализировать его мотивы, но не смог.
Устроившись в кабинете, я увидел на столе книгу Монтегю Саммерса об оборотнях. Она была раскрыта на странице 111, и мой взгляд тотчас упал на абзац, подчеркнутый чернилами, — очевидно, это было сделано какое-то время назад, поскольку чернила немного выцвели. Там была цитата из «Восстановления поврежденного ума» Ричарда Роулэндса, написанного в 1605 году:
«…оборотни — своего рода волшебники, которые, смазав свое тело мазью, которую они делают по дьявольскому инстинкту, и приняв определенный волшебный образ, не только предстают в глазах других как волки, но и сами думают, будто по природе и подобию они волки, и так думают до тех пор, пока сохраняют этот образ. И ведут они себя как волки, и убивают так же, хотя на самом деле они люди».
Внизу страницы кто-то, несомненно Персивант, написал: «Мазь и образ, — возможно, тут есть какое-то научное объяснение». И тем же почерком, но помельче, на полях было написано следующее:
«Возможные мотивы оборотней:
I. Невольная ликантропия
1. Должны пить кровь (связь с вампирами?).
2. Должны вести себя скрытно.
3. Доведены до отчаяния размышлениями об ужасах своего состояния.
II. Добровольная ликантропия
1. Побуждение чинить зло.
2. Побуждение выказывать силу, вызывая страх.
Сопутствующие факторы для того, чтобы сделаться оборотнем
1. Одиночество и неудовлетворенность.
2. Желание запретной пищи (человеческая плоть и т. д.).
3. Презрение и ненависть сотоварищей, всех или со стороны кого-то в частности.
4. Оккультное любопытство.
5. Настоящее безумие (сатанинский комплекс).
Можно ли найти какие-либо или все черты в оборотне?
Найти одного и спросить у него».