Оборотни
Шрифт:
Этим местом оказалась поляна, весьма похожая на ту, где я повстречал своего преследователя накануне ночью и где боролся с ним. Здесь же в центре росло большое дерево, раскинувшее ветви во все стороны, так что неба не было видно вовсе. Если напрячь слух, то можно было услышать слабое журчание воды — это катил свои воды мой обжигающий ручей, несомненно. Вокруг нас стояли толстые деревья, а между ними росли кусты и плющ, под ними — бархатный мох.
— Здесь и будет наш штаб, — сказал судья. — Уиллс, помогите мне собрать дров для костра. Ломайте сухие ветви на деревьях, но не
Вместе мы насобирали большую груду веток, положили в середину бумагу и подожгли.
— А теперь, — продолжал он, — я отправляюсь в город. Вы двое остаетесь здесь. Не давайте друг другу скучать. — Он взял наши фонари, задул их и продел ручки всех трех фонарей через левую руку. — Я уверен, что никто на вас не нападет при свете костра. Однако вы должны привлечь внимание того, кто тут бродит. Когда я вернусь, мы должны быть готовы к заключительному акту нашей маленькой мелодрамы.
Он коснулся моей руки, поклонился Сьюзен и углубился в лес. Не прошло и двадцати секунд, как сплошная листва заслонила от нашего взора свет его фонаря. Мы со Сьюзен переглянулись и улыбнулись несколько натянуто.
— Тепло, — вздохнула она и сняла свой плащ.
И, бросив его на вышедший из-под земли и сгорбившийся корень огромного дерева, росшего в центре поляны, она села на него спиной к дереву.
— Что это за дерево?
Я посмотрел на искривленный ствол, насколько его можно было видеть при свете костра, и покачал головой.
— Не знаю, я не специалист, — признался я. — Могу лишь сказать, что оно очень большое и, несомненно, очень старое. Такие деревья сажали на месте жертвоприношения.
При слове «жертвоприношение» Сьюзен передернула плечами, точно ей что-то не понравилось.
— Вы правы, Тэлбот. Здесь будет что-то такое же мрачное, как друиды.
Она стала декламировать себе под нос:
Вот дерево, в тени его глубокой Зловещий властвует друид: Вершит обряд, кровь жертвы проливает. Но, став убийцей, будет сам убит. [84]84
Пер. Инны Сергиенко.
— Маколей, — тотчас произнес я и, дабы отвлечь ее от мрачных мыслей, прибавил: — Я читал вслух «Песни Древнего Рима», [85] когда учился в школе. Лучше бы вы это не вспоминали.
— Потому что это злое предзнаменование? — Она покачала головой и через силу улыбнулась. Ее бледное лицо мгновенно осветилось. — Это не так, если вы проанализируете эти строки. «Будет убит» — звучит так, будто судьба противника решена.
Я кивнул и тут же резко обернулся, потому что мне показалось, будто я услышал какой-то шум на окраине поляны. Потом я походил по поляне, собирая ветки для костра. Одну ветку, толстую и прямую, я прислонил к большому дереву,
85
«Песни Древнего Рима» (1842) — поэтическая работа Т. Б. Маколея (1800–1859), английского историка и государственного деятеля.
— Вместо дубинки, — сказал я Сьюзен, и она напряглась, поняв, что я имею в виду.
Мы заговорили о судье Персиванте, о том, насколько он обаятелен и загадочен. Мы оба были ему благодарны за то, что он сразу же понял, что мы невиновны в этих чудовищных убийствах, но нас обоих вдруг посетила одна и та же неприятная и беспокойная мысль. Первым заговорил я:
— Сьюзен! А зачем судья привел нас сюда?
— Он сказал: чтобы помочь нам столкнуться лицом к лицу с чудовищем и победить его. Но… но…
— И кто это чудовище? — вопросил я. — Кто этот человек, который принимает образ животного, чтобы убивать?
— Ну… не судья же?!
Как я уже сказал, это пришло нам в голову обоим. Мы молчали, чувствуя смущение и неловкость.
— Послушайте, — спустя минуту откровенно продолжил я, — быть может, мы неблагодарны, но мы должны быть ко всему готовы. Подумайте, Сьюзен, никто не знает, где был судья Персивант во время убийства вашего отца или в то время, когда я видел это существо в лесу. — Я умолк, вспомнив, как я впервые повстречал судью, так быстро после моей отчаянной борьбы с остроухим дьяволом. — Никто не знает, где он был, когда напали и смертельно ранили брата констебля.
Она со страхом огляделась.
— И никто, — едва слышно добавила она, — не знает, где он сейчас.
Я вспомнил разговор с ним. Он говорил о книгах, упомянув редкую, будто бы несуществующую книгу. Что это было?.. «Библия нечестивых». А что я слышал об этой работе?
И тут я вспомнил. Где-то в закоулках сознания человек хранит то, что когда-то услышал или прочитал, и оттуда неожиданно и всплывают нужные сведения. Это было в «Энциклопедии оккультизма» Льюиса Спенса, которая стоит на полке в моей нью-йоркской квартире.
«Библия нечестивых», текст для ведьм и волшебников, из которого кудесники Средневековья черпали вдохновение и свои знания! И судья Персивант признался, что у него есть такой том!
Что он узнал из него? Откуда у него столько сведений о науке быть оборотнем — да, и еще о психологии?
— Если то, что мы подозреваем, верно, — сказал я Сьюзен, — то мы здесь в его власти. Никто не собирается сюда приходить, только если чья-то лошадь понесет. И он запросто нападет на нас и разорвет на куски.
Но, говоря это, я презирал самого себя за свою слабость и страх в присутствии Сьюзен. Я взял в руки увесистую дубинку и почувствовал себя увереннее.
— Я уже однажды встречал этого дьявола, — сказал я, на этот раз с большей уверенностью в голосе. — И не думаю, что он был очень уж рад этой встрече. Следующий раз тоже ему не понравится, гарантирую!
Она улыбнулась мне, по-дружески поддерживая меня, но мы тут же вздрогнули и умолкли. Где-то в чаще послышался долгий протяжный вой.