Оборотни

Баркер Клайв

Мы уставились на него.

— Скажите, а зачем вы это делаете? — выпалил констебль.

Зоберг повернулся к нему, загадочно склонив голову набок:

— А зачем вы защищаете местные законы? Или зачем судья Персивант изучает древние философии? Или зачем Уиллс и Сьюзен смотрят друг на друга влюбленными глазами? Затем, что так велит сердце.

Сьюзен стиснула мою руку. Ее пальцы вонзились в мою ладонь, а Зоберг меж тем снова пронзил ее взглядом.

— Я нашел дочь той, которую когда-то любил, — продолжал он, и

в голосе его послышались мягкие нотки. — Ну хоть Уиллс видит в ней то, что увидел я. Меня посетило новое вдохновение. У меня созрел план заполучить товарища в моих тайных похождениях.

— Зверочеловека вроде вас? — спросил судья.

Зоберг кивнул:

— Волку понадобилась волчица. Но эта девушка — Сьюзен Герд — не унаследовала от своей матери способности медиума.

— Что?! — вскричал я. — Да вы сами говорили, что это величайший медиум всех времен!

— Говорил. Но это была ложь.

— Но почему…

— Я надеялся, — мягко перебил он меня, — сделать из нее медиума или ликантропа — называйте это явление, как хотите. Вас интересует метод, который я предложил? — Он издевательски оглядел нас всех, и наконец его взгляд остановился на мне. — Записывайте подробнее, Уиллс. Это будет интересно научному миру, хотя и страшновато. — Как вам известно, для того чтобы со мной произошло перевоплощение, из моего тела должно исходить анормальное вещество. А что, задумался я, если это вещество перенести на другого человека?

Я хотел было сказать что-то резкое, но судья Персивант, слушавший с интересом, подал мне знак, чтобы я помолчал.

— Вспомните все, что вы читали о колдовстве, — продолжал Зоберг. — Что скажете о странной «волшебной мази», которой обмазывают тело обыкновенного человека, и в результате он принимает образ животного с сердцем животного? Вот еще один пример того, как легенда основывается на научном факте.

— Черт побери, да вы правы, — пробормотал судья Персивант.

— Чертовщина какая-то, — сказал я. — Продолжайте, доктор. И вы собрались обмазать Сьюзен этим веществом, которое перевоплощает человека?

— Но я знал, что для начала должен убедить ее в том, что по сути она — волчица. И вот, сеанс.

— Она же не медиум, — снова сказал я.

— Я убедил ее в обратном. Я загипнотизировал ее, а сам проделал в темной комнате страшные чудеса. Но она была в трансе и ничего не знала. Мне нужны были свидетели, чтобы убедить ее.

— И вы пригласили мистера Уиллса, — предположил судья Персивант.

— Да, и ее отца. Они были готовы принять ее как медиума, а меня — как наблюдателя. Увидев нечто в образе зверя, они потом сказали бы ей, что это была она.

— Зоберг, — процедил я сквозь зубы, — вы собственными устами признались в злодеянии! Это убеждает меня в существовании дьявола, в честь которого названа эта Роща. Надо было мне убить вас, когда мы боролись.

— Эх, Уиллс! — рассмеялся он. —

Тогда вы бы не прослушали эту интереснейшую автобиографическую лекцию.

— Он прав, — проворчал О'Брайант. — Пусть продолжает.

О том же говорил и взгляд судьи.

— Убедившись в существовании такой силы в себе, — серьезно продолжал Зоберг, — она была бы готова душой и телом перевоплощаться при первом же касании ее мазью, то есть эктоплазмой. И тогда она стала бы мне товарищем. Мы могли бы вместе путешествовать по всему миру в поисках приключений…

Он умолк. Мы тоже молчали. Он стоял, освещенный светом костра, отбросив голову назад, руки в наручниках.

Он скорее был похож на мученика, а не на дьявола, для которого смерть на костре была бы слишком легкой.

— Могу сказать, что испортило сеанс, — произнес я спустя какое-то время. — Герд, сидевший напротив меня, увидел, что это вы перевоплотились, а не Сьюзен. И вам пришлось убить его, чтобы он это не сказал сразу же по окончании сеанса.

— Да, — согласился Зоберг. — После этого вас арестовали, а потом вам угрожали. Я оказался в неловком положении. Сьюзен, быть может, думала, что виноваты вы, а не она. Поэтому я все время защищал вас. А потом пришел за вами.

— И напали на меня, — прибавил я.

— Во мне заговорило звериное начало. Я не всегда могу себя полностью контролировать. — Он вздохнул. — Когда Сьюзен исчезла, я на второй же вечер отправился ее искать. Когда я пришел в лес, почти автоматически произошло перевоплощение. Ассоциации, наверное. Ваш брат, констебль, попался мне в недобрый час.

— М-да, — глухо произнес О'Брайант.

— И это конец, — сказал Зоберг. — Конец рассказа и, полагаю, мой конец.

— Это точно, — заверил его констебль. — Вы пришли с судьей, чтобы завершить свою грязную работу. Но мы доделаем ее за вас.

— Минуточку, — вмешался судья Персивант. На его освещенном светом костра лице появилось озадаченное выражение. — В рассказе не объяснена одна важная вещь.

— Вот как? — Зоберг подался вперед, снисходительно изображая заинтересованность.

— Если вы смогли высвободиться и убить мистера Герда…

— Вот именно! — подхватил я. — Вы же были в наручниках, Зоберг, и прикованы к Сьюзен и к стулу. Могу поручиться за крепость и прочность этих наручников.

Он усмехнулся, глядя на нас по очереди, и вытянул руки в наручниках.

— Разве это не очевидно? — спросил он.

Мы посмотрели на него несколько, по-моему, непонимающе, ибо он снова рассмеялся.

— Еще одно применение эктоплазмы, этого полезного вещества, — тихо проговорил он. — По моему желанию руки и ноги становятся толще и расширяют кольца. Потом, когда я захочу, они снова становятся тоньше и…

Неожиданно он взмахнул руками, и наручники тотчас упали с его рук. Повернувшись на месте, он помчался, как олень.