Оборотный случай
Шрифт:
Из комнаты выглянул Стяк, невредимый, но очень тяжело дышащий. Одной из пуговиц на его темно-синей рубашке не хватало, как будто за то место хваталась цепкая и сильная рука. Глаза Стяка тоже были влажными, но точно не из-за встречи с другом - те слезы успели обсохнуть еще во время моего рассказа.
– Идите, - сказал он слегка сбившимся голосом, как будто и правда плакал, словно девчонка или простолюдин. Его рука показала направление, которое я и так, впрочем, отлично знал.
– Что с тобой? Что она сделала?
– Повторился я, даже себе уже надоев.
–
Стяк был холоден, но не настолько, чтобы сознательно лишить крова одного своего друга и одного врага.
– Да, мы знаем, куда пойдем.
– Хорошо. Здесь лучше не появляйся, маги часто ходят. Да и Гильдия рядом. А вот адрес лучше скажи, куда вы пойдете. Вдруг что.
Ктори опередила меня и успела сказать адрес еще до того, как я его вспомнил. А ведь она не бывала раньше в Веоре:
– Улица Основателя Тормаса, девятый дом.
Тормас Садервин, герой моей любимой книги, был очень интересным и удачливым человеком. Сразу же после Религиозной войны, в две тысячи пятьсот пятьдесят шестом году, он основал Веору, а потом, после очередного удивительного путешествия, основал и Пришорогд, таким образом подарив миру аж два огромных города.
– Это где?
– Стяк не очень хорошо знал Веору и знал только те несколько мест, где много раз бывал лично.
– Ты должен помнить, мы на той улице пытались тебе найти чехол для пращи.
– Ах да! Вспоминается!
– наконец-то улыбнулся тот.
– И как, нашли?
– Дружелюбным уже голосом спросила Ктори, тем не менее, продолжая толкать меня, скорей всего, просто по инерции.
Стяк демонстративно потрепал свой импровизированный пояс, представляющий собой все ту же старую пращу:
– Лет восемь прошло, но никакими чехлами не пользовался и не хочу.
Я начал привычными движениями поворачивать замки на входной двери.
Улица Основателя Тормаса рядом, и можно было легко дойти туда окольными путями, миновав Гильдию Магов и мой собственный дом. Я знаю путь, по которому не любит ходить матушка, а отец постоянно на работе, в Гильдии, поэтому если и выходит в город, то оказывает честь своим присутствием только большим, светлым, богатым улицам. Помню даже дом, в котором, скорее всего, расположилась новая гостиница. Старый, крепкий с виду, его корпус даже не слишком пострадал после бушевавшего пожара. А вот хозяевам пришлось расстаться с жизнями. Его Карио вполне мог прикупить, немножко отремонтировать и "начать эксплуатацию", как он говорил. Вся мебель там была сделана из железа и от пожара не сильно пострадала.
– Надень это, - Стяк протянул мне взятую из ближайшего угла коротенькую курточку.
– И штаны тоже лучше переодеть, сейчас...
В том же углу их не оказалось, и хозяин ринулся в соседнюю комнату, оставив нас с Ктори одних в освещенном лишь отдаленным светом камина коридоре, больше напоминающем небольшой бальный зал.
– Милый, а не найдется для меня чего-нибудь погородскее?
– крикнула в темный провал двери Ктори,
Был бы тут Далон! Ему палец в рот не клади - принесет одежду, не моргнув и глазом, и предложит помочь раздеться. Я усмехнулся, представив эту правдоподобную ситуацию.
А вот Стяк приблизился к нам с закрытыми глазами, ткнул мне в руки женское платье со старыми ботинками, а Ктори - коротенькие штаны и сбитые сапоги, и счел своим долгом скрыться в соседней комнате. Вовремя, а то уже покраснел и стал куда ярче алого Глаза Ринри.
Любые штаны были лучше клоунского убожества, которым меня стремился наградить Маэстро, поэтому принял дар на ура. И рукава, и штанины были коротковаты, но в этой одежде просматривалась хоть какая-то роскошь. Хотя лишь месяц назад я бы вышвырнул все это на улицу, даже не подумав.
– Я сейчас вернусь. Если издашь хоть звук - разорву всех, - сообщила Ктори, ухмыляясь всей своей хитрой физиономией. Опять вторая сущность одолела главную. И что теперь поделать? Только уступить. Вроде бы она не хочет делать Стяку плохо.
Но вот поиздеваться может. Еще на ходу девушка начала снимать свою пижаму через голову и почти закончила, когда уже зашла в комнату. Через несколько секунд после чистосердечного, от души, женского визга оттуда выбросился Стяк, спотыкаясь и путаясь в волнах старой одежды. Он доспотыкался до меня, продолжая визжать, стряхнул с ноги передник и принялся спутанным языком жаловаться на поведение своей гостьи. Посмеиваясь, я приложил все усилия, чтобы его успокоить.
– Раз она не совсем вменяемая, то я ее прощу, - решил Стяк, следя глазами за тем, как Ктори подошла к нам.
Коротковатое платье было сейчас не совсем по погоде, поэтому поверх него девушка накинула поношенную епанчу, вероятно, отцовскую. Красивую, особенно в былые времена, зеленую, с серебристой каймой и пришитым к шейной части вместо крючочка, шнурка или пуговицы длинным серым шарфом. Дивл был человеком нетолстым, поэтому девичья фигура в мужском плаще явно выделялась, особенно если закутаться поплотнее. Шарф она уже успела аккуратно обернуть вокруг шеи.
Стяк ничего не сказал, беззвучно скрепя сердце и разрешив ей унести из дому ненужную, в общем-то, вещь. Обычно неоправданная жадность в подсознании людей называется "А вдруг пригодится", но зачем нужна одежка, которая волочилась бы за ним по грязи, как шерсть у самки мелсина? Видимо, он это понял, тем более что епанча очень шла Ктори.
Я выглянул за дверь и осмотрел до боли знакомую улочку. Она уже давно ожила: люди заструились по ней нескончаемыми потоками, гомонили глашатаи, оповещая люд о повышении серебра в цене, кто-то спорил, кто-то смеялся, многие просто болтали. Веора!