Обращаться с осторожностью

Пиколт Джоди

– Серьезно, Шон, ты ведь знаешь, что мы просто подначиваем тебя. Как там Уиллоу?

– С ней все в порядке.

– Если мы чем-то можем помочь… – сказал капитан, но его предложение повисло в воздухе, как дым.

Я нахмурился, делая вид, что понял их шутку и мне все равно, что я вовсе не чувствую себя посмешищем.

– Разве вам, парни, нечем заняться? Что, думаете, вам тут полицейский участок Лейк-Буэна-Виста?

Все захохотали с новой силой и пошли прочь из раздевалки, оставив меня одного. Я ударил кулаком в металлический каркас шкафчика, и тот, вздрогнув, открылся. Оттуда вылетел

листок бумаги – снова мое лицо, но на этот раз с ушами Микки-Мауса. Внизу надпись: «Мир так тесен».

Вместо того чтобы переодеться, я прошел по коридорам участка в кабинет диспетчера и достал из стопки на полке телефонную книгу. Я просматривал объявления, пока не нашел нужное имя, то, которое видел в бесконечных вечерних рекламах по телевизору: «Роберт Рамирес, адвокат истца. Вы заслуживаете лучшего».

«Заслуживаю, – подумал я. – Как и моя семья».

Я набрал номер.

– Да, – сказал я. – Я хочу записаться на консультацию.

Дома я всегда дежурил по ночам. Вы, девочки, быстро засыпали, Шарлотта шла в душ, потом забиралась в постель, и наступал мой черед выключить свет, запереть все двери, в последний раз обойти дом. Из-за «ортопедических штанов» тебя временно разместили на диване в гостиной. Я уже подошел к ночнику, когда вспомнил это. Тогда вернулся к тебе, поправил одеяло и поцеловал в лоб.

Поднявшись на второй этаж, заглянул к Амелии и пошел в хозяйскую спальню. Шарлотта стояла в ванной комнате, завернутая в полотенце, и чистила зубы. Ее волосы были все еще мокрыми. Я остановился у нее за спиной и положил руки ей на плечи, потом накрутил на палец локон.

– Обожаю твои волосы, – сказал я, наблюдая, как прядь сворачивается в спираль. – У них словно своя память.

– Скорее свой разум, – сказала Шарлотта, встряхнув шевелюрой, прежде чем склониться над раковиной и взяться за щетку. Когда она выпрямилась, я поцеловал ее.

– Мятный вкус.

Шарлотта засмеялась:

– Я что-то пропустила? Мы снимаемся для рекламы зубных щеток «Крест»?

Наши взгляды встретились в зеркале. Интересно, видит ли Шарлотта то же, что и я, когда смотрю на нее. Или, если уж зашел разговор, замечает ли она, что у меня редеют волосы на макушке.

– Что ты хотел?

– Откуда ты знаешь, что я чего-то хотел?

– Может, потому, что я замужем за тобой семь лет?

Я прошел за женой в спальню, наблюдая, как она сбрасывает полотенце и переодевается в свободную футболку для сна. Ты бы не хотела услышать подробности – какой ребенок захочет? – но это еще одна причина, по которой я любил твою мать. Даже спустя семь лет она все еще стеснялась переодеваться при мне, хотя я знал каждый дюйм ее тела наизусть.

– Мне нужно, чтобы вы с Уиллоу кое-куда поехали со мной завтра, – сказал я. – В офис к юристу.

Шарлотта опустилась на кровать:

– Зачем?

Я с трудом пытался уместить свои чувства в слова.

– Как с нами обошлись. Этот арест. Я не могу оставить все как есть.

Шарлотта пристально посмотрела на меня:

– А не ты ли хотел просто доехать домой и обо всем забыть?

– Да, и знаешь, чего это стоило мне сегодня? Весь отдел потешается надо мной, как над шутом гороховым. Я всегда останусь копом, которого арестовали.

Все, что у меня есть на работе, – это репутация. И они это разрушили. – Я сел рядом с Шарлоттой, взвешивая слова. Я каждый день отстаивал правду, но говорить об этом означало проявить уязвимость. – Они забрали мою семью. Я сидел в той камере и думал о тебе, Амелии и Уиллоу, и все это время мне хотелось кому-нибудь врезать. Стать тем человеком, которого они видели во мне.

Шарлотта подняла на меня взгляд:

– Кто это они?

Я сцепил наши ладони в замок.

– Надеюсь, юрист сможет нам подсказать, – ответил я.

Стены приемной в офисе Роберта Рамиреса покрывали выплаченные счета выигранных тяжб от предыдущих клиентов. Я расхаживал из стороны в сторону, заложив руки за спину, и временами останавливался, чтобы прочесть некоторые из них. «Выплатить $350 000». «$1,2 миллиона». «$890 000». Амелия маячила возле кофемашины.

– Мам, – спросила Амелия, – можно мне?

– Нет, – сказала Шарлотта.

Она сидела рядом с тобой на диване и следила за тем, чтобы гипс не соскользнул с грубого кожаного сиденья.

– Но здесь есть чай. И какао.

– Нет и еще раз нет, Амелия!

Секретарь встала из-за стола:

– Мистер Рамирес готов принять вас.

Я посадил тебя на бедро, и мы пошли за секретарем по коридору в конференц-зал, огороженный стенами из матового стекла. Девушка придержала дверь, но мне все равно пришлось наклонить тебя, чтобы протиснуться. Я перевел взгляд на Рамиреса, хотел посмотреть на его реакцию, когда он увидит тебя.

– Мистер О’Киф, – сказал мужчина и протянул руку.

Я ответил на рукопожатие:

– Это моя жена, Шарлотта, и мои девочки, Амелия и Уиллоу.

– Дамы, – приветствовал Рамирес и повернулся к секретарю. – Бриони, почему бы тебе не принести нам карандаши и пару раскрасок?

За моей спиной фыркнула Амелия. Я знал, о чем она думала: этот парень понятия не имел, что раскраски – для малышей, а не для девочек-подростков, которые носят лифчик.

– Стомиллиардный карандаш, сделанный компанией «Crayola», был цвета барвинок, – сказала ты.

Рамирес изогнул брови.

– Рад это узнать, – ответил он, потом махнул женщине, которая стояла неподалеку. – Хочу представить вам мою коллегу, Марин Гейтс.

Женщина выглядела так, как и полагается юристу: забранные назад черные волосы, темно-синий костюм. Она могла показаться симпатичной, но что-то в ее внешности выбивалось. «Должно быть, губы», – решил я. Женщина словно выплюнула нечто очень противное.

– Я пригласил Марин поучаствовать в нашей встрече, – сказал Рамирес. – Прошу, садитесь.

Но не успели мы сдвинуться с места, как вернулась секретарь с раскрасками. Девушка передала Шарлотте черно-белые листовки с заголовками «РОБЕРТ РАМИРЕС, АДВОКАТ».

– Смотри, – сказала ваша мать, взволнованно глянув в мою сторону. – Кто бы мог подумать, что в адвокатской конторе по искам будут свои раскраски?

Рамирес заулыбался:

– Интернет – удивительное место.

Сиденья в конференц-зале оказались слишком узкими для «ортопедических штанов». После трех бесплодных попыток сесть с тобой я вновь взял тебя на руки и повернул лицом к адвокату.