Обращаться с осторожностью
Шрифт:
Я намотала на руку пружину телефонного провода, представляя, какие слова передам по нему, отправлю в мир, сделаю их реальными.
– Миссис О’Киф?
– Меня интересует… судебный иск.
Последовала недолгая пауза.
– Почему бы нам не назначить время встречи? Я попрошу секретаря позвонить вам завтра.
– Нет. – Я покачала головой. – В смысле, все в порядке, но завтра меня не будет дома. Я сейчас в больнице с Уиллоу.
– Мне жаль это слышать.
– Нет, с ней все в порядке. Не то чтобы в порядке, но это обычная
– Я запишу себе.
– Хорошо, – выдохнула я. – Хорошо.
– Передавайте мои самые лучшие пожелания вашей семье.
– У меня всего один вопрос, – сказала я, но адвокат уже повесила трубку. Я прижала ее к губам, ощущая привкус металла. – Вы бы это сделали? – прошептала я. – Сделали бы на моем месте?
«Если вы хотите совершить звонок, – сказал механический голос оператора, – пожалуйста, повесьте трубку и попытайтесь снова».
Что сказал бы Шон?
Ничего, поняла я, потому что я не расскажу ему о своем поступке.
Я прошла по коридору до твоей комнаты. Ты тихонько посапывала на кровати. Фильм, под который ты уснула, отбрасывал красные, зеленые, золотые пятна на твою кровать, напоминая ранний ковер осени. Я легла на узкую койку, переделанную из гостевого кресла доброжелательной медсестрой. Она оставила мне потертый плед и подушку, которая хрустела, словно лед.
Фреска на дальней стене представляла собой древнюю карту с пиратским кораблем, который шел под парусом прочь от границ. Не так давно моряки верили, что моря заканчивались обрывом, что компас мог показывать места, где за краем их ожидали драконы. Я с любопытством подумала об исследователях, которые шли на кораблях к краю мира. Как, должно быть, им было страшно, когда они рисковали упасть за край, и как же они удивились, обнаружив места, которые видели лишь в своих мечтах.
Пайпер
Я познакомилась с Шарлоттой восемь лет назад на одном из самых холодных катков в Нью-Гэмпшире, когда мы одевали наших четырехлетних дочерей, как восходящих звездочек, ради сорокапятисекундного выступления в зимнем ледяном шоу нашего клуба. Я ждала Эмму, чтобы зашнуровать коньки, пока другие матери отчаянно затягивали волосы дочерей в тугие пучки и повязывали ленточки сверкающих костюмов на запястья и щиколотки. Они болтали про распродажу рождественской упаковочной бумаги, которую устраивал ледовый клуб для сбора средств, и жаловались на мужей, которые не зарядили видеокамеру. Шарлотта держалась в стороне от этого хвастливого соревнования, пытаясь убедить очень упрямую Амелию завязать длинные волосы.
– Амелия, – говорила она, – твой тренер не пустит тебя на лед в таком виде. Все должны соответствовать требованиям.
Шарлотта выглядела знакомой, но я не помнила, где встречала ее. Я протянула ей несколько шпилек и улыбнулась:
– Если нужно, у меня еще есть супергель для волос и корабельный лак. Мы уже не первый год в нацистском ледовом клубе.
Шарлотта рассмеялась
– Им всего по четыре года!
– Очевидно, если начать позже, то не о чем будет говорить на сеансе терапии, – пошутила я. – Кстати, я Пайпер. Гордая и дерзкая мать чемпионки по фигурному катанию.
Она протянула руку:
– Шарлотта.
– Мам, – сказала Эмма, – это Амелия. На прошлой неделе я рассказывала о ней. Она только переехала.
– Мы переехали из-за работы, – объяснила Шарлотта.
– Твоей или мужа?
– Я не замужем, – сказала она. – Я новый кондитер в «Каперсе».
– Вот откуда я тебя знаю. Читала о тебе в журнальной статье.
Шарлотта покраснела:
– Не верь всему, что говорят в прессе…
– Тебе стоит гордиться собой! Я вот не могу даже испечь по рецепту Бетти Крокер, ничего не напутав. Но в моей работе это и не требуется.
– А чем ты занимаешься?
– Я акушер-гинеколог.
– Что ж, преклоняю голову. Когда я работаю, женщины набирают вес. А когда ты работаешь, они его теряют.
Эмма заметила на костюме дырку.
– Мой костюм свалится, потому что ты не умеешь шить, – упрекнула она меня.
– Он никуда не свалится, – вздохнула я, потом повернулась к Шарлотте. – У меня не было времени зашивать костюм, и я заклеила швы.
– В следующий раз, – сказала Шарлотта Эмме, – я зашью и твой костюм, когда буду делать это для Амелии.
Мне понравилось, что мы так быстро подружились. Нам было суждено стать сообщниками преступления, родителями-бунтарями, которых не волновало мнение общественности. Как раз в этот момент в дверном проеме появилась голова тренера.
– Амелия! Эмма! – прикрикнула она. – Мы все вас ждем!
– Девочки, вам лучше поторопиться. Вы слышали, что сказала Ева Браун.
Эмма нахмурилась:
– Мамочка, ее зовут мисс Хелен.
Шарлотта засмеялась и, когда девочки поспешили на каток, сказала:
– Ни пуха ни пера! Или так говорят только на обычной сцене?
Не знаю, можно ли заглянуть в прошлое и увидеть, подобно скрытым символам, вплетенным в карту сокровищ, путь, который указывает на твой пункт назначения, но я много раз вспоминала тот момент, когда Шарлотта пожелала удачи. Помню ли я это из-за твоего рождения? Или же ты родилась благодаря этому напутствию?
Роб склонился надо мной, раздвигая мои ноги, целуя меня.
– Мы не можем, – шепнула я. – Эмма еще не спит.
– Она не войдет сюда…
– Ты этого не знаешь…
Роб уткнулся лицом в мою шею:
– Она знает, что мы занимаемся сексом. Если бы мы этого не делали, ее бы не было на свете.
– А ты бы хотел думать о том, что твои родители занимаются сексом?
Роб скорчил мину и откатился от меня:
– Хорошо, ты убила весь настрой.
Я засмеялась:
– Дай ей десять минут, пусть уснет, и я снова разожгу это пламя.
Он подложил руки под голову, уставившись в потолок: