Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава - 2
Шрифт:
– Сомневаюсь, - она ласково погладила меня по щеке, а затем отошла, чтобы вышвырнуть из Сумеречного мира душу мага.
Мужик с длинной бородой и в белой мантии с трудом удерживался в Среднем мире. Его душу тащило обратно, но Звезда не позволяла ему ускользнуть.
– Отменяй приказ, - прорычала она.
– Пусть эти пернатые летят обратно в свои гнездышки.
– Я... я не... не... м... могу!
– заикаясь, прошепелявил он.
– Эт-то нев-воз-зможн-но...
– Невозможно - спать на потолке, если ты не вампир, - рыкнула драконица, пропуская руку с выпущенными когтями
– Отступайте!!!
– приказал ополченцам, но зеленые юнцы, опьяненные боем, один за другим меняли ипостась и срывались в небо вслед за боевыми драконами.
– Идиоты! Разбежался и прыгнул вниз, на лету меняя ипостась. Гардиан с наслаждением расправил крылья и взревел. С заснеженных верхушек обрушились лавины, дрогнул молодняк гром-птиц, некоторые ополченцы включили мозги и ринулись в гнездо, уклоняясь от падающих тел, пернатых и... чешуйчатых.
Заметил одного юнца, едва отбивающего яростную атаку кровавой гром-птицы. Ее перья обагрились, значит, на ее счету - смерть дракона и сила такого противника в разы выше. Удар, еще один, третий я перехватил когтистой лапой, отшвыривая птицу от молодого дракона.
Гардиан рыкнул, отправляя мальца в гнездо и тот, благодарно кивнув, сиганул вниз. Противник превосходил численно. Я едва успевал отбивать атаки со всех сторон: двое справа, три - слева, один спереди, по одному сверху и снизу. Одну птицу разорвал пополам, остальные напали яростнее, заклевывая и царапая меня, а потом бок обожгло невыносимой болью и перед глазами потемнело...
Ариана
Я не могла ни уснуть, ни найти себе места или утешения. Жозефина задремала в кресле, обнимая подушку, а я смотрела, как поднимается багровое солнце, и кусала губы, чувствуя солоноватый привкус во рту - не то от слез, не то от крови.
Память не восстановилась, Шаамни замолчала сразу после того, как Рейнхарт снял Инмааша, и я чувствовала себя одной во всем мире. Сил на рыдания не осталось, и слезы безмолвно текли по щекам. Я понимала, что Рейнхарт - владыка, он сильный дракон, и привык сражаться, но каково нам - женщинам по ту сторону фронта? Мы как тело и душа, разделенные надвое. Ему сейчас наверняка больно физически, а моя душа разрывается на части от страданий и неизвестности.
Жив ли он?
Разум понимал, что нет, а сердце упорно верило, что да.
Солнце уже карабкалось по небосклону, а я так и не сдвинулась с места. Все стояла у окна, надеясь в солнечных лучах разглядеть очертания знакомого дракона. Ясное небо позволяло отчетливо рассмотреть изумрудных, хрустальных и даже рубиновых всех мастей, но ни одного сапфирового.
От шороха в гостиной сердце заколотилось быстрее. Негромкий стук в двери спальни разбудил Жози. Я впустила горничную. Совсем юная драконица смущенно улыбалась и, не проронив ни слова,
– Как ты?
– Жози устало зевнула, перебирая пряди моих волос.
– Не пойму, жива я или мертва. Я как муха, которая увязла в янтаре... Хочу сбежать и найти Рейнхарта, но при этом - помочь маме, отыскать ее. Я знаю, чувствую, что она где-то здесь...
Жозефина горько на меня смотрела и не говорила ни слова.
Опять приходил лекарь, опять предлагал зелье, на этот раз не очень дружелюбно намекнула, куда я засуну ему бутылочку с упомянутым зельем, если еще раз предложит мне свою отраву. Не прошло и пяти минут, как следом за лекарем в мою спальню ворвался ард Д'Остраф.
– Папа!
– вспыхнула подруга, закрывая меня собой.
– Ты в спальне леди, и она не одета!
Дракон вульгарно хмыкнул.
– Не поздновато ли думать о приличиях, дочка?
А мне сейчас и вовсе было не до них. Шелковый халат поверх ночной сорочки или вообще голышом - без разницы!
– Как Рейнхарт? Что с ним?
Глупо спрашивать у ард Д'Острафа, но он-то наверняка все знает!
– Умоляю, - прошептала, не скрывая слез. Я бы упала на колени, будь у этого чело... дракона сердце, но его же нет! Передо мной - монстр.
– Пожалуйста, будьте вы...
– он иронично вздернул бровь, ожидая продолжения, - мужчиной! Вам же все известно!
– Ты сейчас не в том состоянии, чтобы узнать новости. Лекарь сказал, ты не принимаешь настойки и отказываешься отдыхать, это пагубно скажется...
– Да к троллю в задницу ваши настойки!
– взвизгнула, кидаясь к дракону и хватая его за отвороты камзола.
– Что с Рейнхартом?!
Жозефина забилась в угол, и смотрела на нас, прикрыв рот ладонью, а ард Д'Остраф, аккуратно отцепив от своего костюма мои руки, отодвинул меня и, горделиво поправив одежду, сухо произнес:
– Мне жаль, Ариана.
Ариана
Охотно "верю", что ему жаль, что бы там ни было.
– Правда жаль, - добавил он уже мягче.
– Рейнхарт был мне другом.
Истерично усмехнулась и закусила костяшку мизинца. Тоже мне друг!
– Он мужественно сражался. До последнего защищал собой молодых драконов, но... сапфировые разбиты.
Он помолчал и добавил:
– Гром-птиц было слишком много, Ариана. Подмога пришла поздно. У них не было и шанса.
Я усмехнулась и мотнула головой. Жозефина подалась ко мне, но я отшатнулась и посмотрела на нее неверящим взглядом.
– Нет.
– Салида, - негромко позвал дракон.
– Не сейчас, Вайцек...
В комнате что-то происходило, но я особо не помню.
– Нет!
– сказала уже громче, из-за слез не разбирая, кто входил в комнату и выходил из нее.
– Я помогу, Сэйри. Прости... я помогу, - прошептала Жозефина.
Запустила пальцы в волосы, массируя кожу головы. Люди, драконы, голоса, звуки - все смешалось в один ком. Я не разбирала, что происходит, кто говорит, даже не понимала, где нахожусь. В голове стучала одна фраза: "мне жаль, Ариана".