Обратная перспектива

Устинов Михаил

Оскалив зубы, он рванулся к ненавистному лицу – но пылающий жгут боли охватил и сплющил череп, и он рухнул навзничь в колючую стерню.

– Как ты? – Командир был встревожен.

– А-а… глаза только щиплет.

– Это ничего, это водка. Ты лбом прямо в кронштейн влетел, пришлось промыть. Пригодилась фляжка-то, – засмеялся он. – Встать можешь? Ефрейтор, помоги.

Водитель подошел, держась за ушибленную о баранку грудь, и с кряхтеньем подставил начальнику штаба плечо.

– Алексей Федорыч…

фляжку… – выговорил Савельев.

– Вот это мне любо. Ну ты напугал. Не двинешься – думаю, неужто Богу душу отдал? А ты езжай, да осторожней! На канавы хоть смотри.

– Папа, а мне лапку привез? – из своего детского сна протянул младший сын.

– Тише ты, спи. – Жена еле сдерживала истерику.

– Я ведь взрослый человек, майор, у меня дети… Да я скоро подполковником стану! – встрепенулся Савельев и тут же поморщился.

– Тебе нельзя говорить. Ложись, вот так, вот так…

– Сова со шрамом еще лютее стал, – сказал старшина. – Ты уж больно круто его.

– Ты что, думаешь, я нарочно? И себе грудь нарочно рассадил?

– Ладно-ладно. Грудь, – подмигнул старшина.

1976

Что к чему

Книжек он не то чтоб вовсе не любил, а так как-то – просто не попадались. Да и откуда у них, в Козлищах? – аж завелся Алтуня, и так стало то ли зло, то ли обидно.

– Ты чего? – спросил напарник, двигая ему стакан.

– Да вот, – Алтуня махнул газетой, из которой только что развернул колбасу, – люди книжки читают, а мы… – и кивнул на ящик с пузырем.

– Приплыли. – Витек на всякий случай отодвинулся. – Какие еще книжки?

– Каки-ие! И в газетах обсуждению подвергают.

– Опять нашло? Мало ли их, писателей.

– Ага. Вот – слесарь подвергает. – Ни хрена не клацал этот Витек. Так и сидел с плоской рожей.

Алтуня опрокинул стакан и вместо чтоб поморщиться добавил:

– Тупка серая. – Это ругательство он еще из армии привез. Правда, не знал, кто такая тупка, но вполне хватало, что – серая.

В ближайшую субботу Алтуня приоделся и отправился в район. Благо автобус для пользы трудящихся наладили – сорок минут, и ара-улю. Но сорок – чистой езды, а сколь прождешь, пока соберутся.

Собираться не спешили. Даже водителя не было: пригнал фургон и сразу намылился куда-то. Ясно куда: теща у него тут самогонщица. Алтуня уже по уши нахватался папиросного дыма пополам с пылью на пятачке у магазина, где торчал автобус, а водила все не подходил. Распланировал, что тащиться будут еще долго.

И то: не прошло и полгода, приковыляла Бибиха. Увидела Алтуню и шасть к нему:

– Саня… – будто обрадовалась, а улыбка такая квелая. – Никак в район? Штаны, небось, в мастерскую, шить?

– Да нет, не дергайся ты, бабка, – отмахнулся Алтуня.

Та, видно, не поверила

и забралась на сиденье сзади него – конвоир. Раньше она всем в селе шила. И пока других возможностей не было, к ней ходили, а с автобусом перестали. Техника ее сразу разонравилась: прикладывает материю к ногам и так и кромсает ножницами, у кого как идут. Так что, у кого кривые… Короче, только район приблизился посредством автобусного сообщения, сразу ее подпольная фабрика заглохла.

Потом Витек появился.

– В город? – Сам будто не видит. – По ноль-пять? А там посмотрим?

– Отцепись, сегодня не пью.

– Пост, что ли? А, бабка, что твои мракобесы говорят?

Наконец водила подошел.

– Ну, гоп-компания, порыли? Что вас так много-то, а? Вот и налаживай вам рейсы. – Он недовольно собирал за проезд.

– Но-но. Пьяный за рулем – убийца! – заржал Витек.

Автобус зафырчал, задрожал, заскрипел, чуть не лопнул и тронулся.

«Тебе больше и не свезть», – решил Алтуня.

Книжный магазин был еще закрыт. Взять пока для рывка с Витьком… Но Алтуня не стал ломать кайф. Прошелся по улице и обратно и представлял, как откупит книгу, зачтет, а там, может, и в газету…

Когда вернулся к магазину, замок уже сняли. Внутри никого не было. Один только гриб в соломенной шляпе. И продавщица – молодая девчонка за прилавком. По видимости ничего себе, но стерва – Алтуня сразу прорюхал.

И точно: спросил книгу, а та стоит, губы мажет и ноль внимания. Алтуне показалось, что спросил тихо и хрипло. Прокашлялся и повторил. Но сначала таки проверил название по бумажке – может, не так сказал.

Опять хоть бы хны. Вот мымра, только б помаду лизать.

– Ответить-то язык не сотрешь? – Алтуня обернулся за поддержкой к шляпе. Тот внимательно уткнулся в прилавок.

Продавщица чуть так голову поворотила, фитюльку от губ отставила:

– А можно не кричать? Этой книги нету.

Кончилась.

Алтуня сплюнул и вышел. То есть сначала вышел, а потом сплюнул – что уж он, совсем?

На площади он задумался. Из продмага напротив вывалился Витек с двумя местными, но не подошел, а издали показал бутылки – кверху поднял, прямо кубки чемпионские. Тоже, Старшинов. Алтуня сообразил в библиотеку, да не знал, где это. Хорошо, их деревенский подвернулся – Колька, он теперь сержантом в отделении. Захотел после армии городской жизни – ну-ну. Правда, Алтуня его не осуждал, хоть сам бы в милицию – ни ногой.

– На книжки потянуло? Хорошо.

И без твоего поощрения как-нибудь, – но связываться Алтуня не стал, а пошел, как объяснил Колька, к станции.

Библиотекарша была не старая еще, но вся какая-то зачуханная. Сидит за барьером – одна голова наружу, нос торчком, волосы пучком, а говорит вежливо:

– Здравствуйте. Проходите, пожалуйста. Что, значит, надо?

– Мне б… Здрасьте, – спохватился Алтуня.

– Мама! – потребовал детский голос.

– Оленька, не мешай, я же работаю.