Обратная сторона долга
Шрифт:
– Аня, это ее работа, если она не может выполнять эту работу, пускай найдет себе другую. Это развлекательное заведение, а не пристанище для чопорных монахинь!
Я стояла и совершенно не понимая, что происходит, прикрикнула на них:
– Давайте я сама буду решать, что я смогу, а чего нет!
Фридрих оторопел.
– Чего соизволил хотеть господин офицер? – я с грозно приподнятой кверху бровью смотрела на Аньку.
– Понимаешь, Габриель хочет, чтоб это…, – она сделала паузу. – Ты танцевала вместо меня. Но я говорю, что ты не умеешь, у тебя не получится, ты сильна только в классике, – быстро тараторила Анька.
«Вот тварь», – мысленно подумала
– Передайте господину майору, что я буду танцевать.
– Вот и прекрасно, – сказал Фридрих, потрепав меня по щеке. – А то не будет, не может, – передразнил он Аньку и спешно вышел из зала.
Мы же удалились в гримерную, поскольку времени оставалось совсем мало.
– Кать, ты прости, что так получилось.
– Да твоя-то какая вина? – снимая с себя всю одежду сказала я. – Тащи сюда свой чудо-костюм.
Анька быстро подала мне сверток с одеждой из тончайшей прозрачной ткани, надев который я поняла, что стою практически голая, за исключением расшитого бисером широкого пояса, который едва прикрывал мое нижнее белье, и точно такого же сверкающего лифа, едва закрывающего мою грудь. Повернувшись к зеркалу, я оторопела. На меня смотрела Шахерезада из сказок тысячи и одной ночи, которые мне читала еще совсем маленькой мама. Анька распустила мои длинные волосы, которые тяжелым покрывалом упали до самого пояса, на руки и ноги надела покрытые камнями, браслеты. Найдя в шкафу прозрачный платок я соорудила подобие вуали на лицо и повернулась к Ане. Та стояла и чуть не рыдала, а я чтоб хоть как-то разрядить обстановку сказала:
– Ну чего, готова я пупком крутить перед фрицами?
– О да, готова, –расхохоталась она хлюпая носом.
– Не переживай, я справлюсь, – обняв за плечи подругу прошептала я.
– Да я знаю, что справишься. Просто я ведь понимаю, зачем он это делает. Он унизить тебя хочет после вчерашнего. Он же видит, какая ты, как серьезно ко всему относишься. Он любит ставить людей на место. Ублюдок.
Я посмотрела Ане в глаза:
– Той девочки больше нет. Хочет танец, будет ему танец. Такова моя роль. Ты не забывай, мне нужно наладить контакт с кем-то из них, – вздернув гордо голову, я поправила лиф на своей груди и вспомнила слова Аиды Львовны: «Играй, девочка, играй».
В этот момент в гримерку вошел Фридрих, проверить точно ли мы выполняем указание. Зашел и застыл на месте от представшего его взору моего превращения. Я же подошла к нему вплотную и проговорила:
– Ну, как вы думаете, господин майор будет доволен?
Фридрих провел похотливым взглядом по моей груди, обнаженному животу, длинным стройным ногам, которые были отчетливо видны через прозрачную ткань восточного наряда и довольно кивнул головой. Я хмыкнула и подошла к занавесу.
За спиной я услышала, как Фридрих обратился к Ане с нотками сожаления в голосе:
– Все, пропала твоя сестра. Держу пари, что скоро она сдаст свою крепость Габриелю. Он же не уймется.
– Может быть, ты повлияешь на него? – тихо спросила Аня мужчину.
– Нет, я не хочу наживать себе врага в лице фон Вольфа. И, кроме того, на него повлиять невозможно. Так что, Аня, извини, но здесь я тебе ничем не помогу, – резким тоном, не принимающим возражений, отчеканил Фридрих и вышел из комнаты.
«Все, теперь совсем без вариантов», – услышав эту реплику подумала я. Но в сердце было на удивление спокойно и когда в зале погас свет и зазвучала чувственная восточная музыка, я вышла на сцену в полной уверенности, что победа сегодня будет именно
– Второе место по статусу говоришь, Аня, – проговорила я тихо сама себе.
В темном зале, темноту которого рассеивали только зажженные свечи, звучала тихая мелодия, которая слово убаюкивала меня и тихим, слышимым только мне шепотом говорила: «Шшшшш, тише, успокойся». Я начала исполнять чарующий восточный танец, медленно продвигаясь к центру зала, к тому месту, где сидел с довольным видом виновник сего торжества, с наглой усмешкой взиравший на меня. Я не спускала с него взгляд, мои ярко накрашенные глаза зеленого цвета сверкали как у кошки при свете свечей. Каждый изгиб моего красивого молодого тела выполнял пьянящие движения. Среди толпы немцев послышался довольный шепот. Подойдя вплотную к Габриелю я сняла с себя вуаль и накинув ему ее на шею села на руки и резко притянула к себе так, что наши губы практически соприкоснулись. Пару минут мы молча смотрели друг другу в глаза, затем я прошептала:
– Ну что, майор, доволен? С днем рождения!
Не нужно было слов, его тело само ответило за своего хозяина. Я чувствовала это, сидя на нем верхом, что он не просто доволен, он охвачен безудержной страстью. Его тяжелое дыхание с легким запахом выпитого алкоголя обжигало меня. Его взгляд, наполненный коктейлем из изумления, восхищения и ненависти говорил мне о том, что победа действительно за мной. Я прижалась губами к его чувственному рту и больно прикусила его нижнюю губу, в ответ услышав животный стон мужчины. Не дав ему опомниться, я резко встала, и, повернувшись спиной к изумленному немцу, начала удаляться, выполняя плавные движения бедрами. Краем глаза я заметила Алекса, который стоял возле самой сцены. Проходя мимо него, я резко повернулась, вздернула подбородок и посмотрела ему в глаза своим полным слез взглядом. Поскольку почему-то стоять вот в таком виде именно перед этим человеком и было для меня унижением. Швырнув ему в лицо свою вуаль, быстро взбежала по ступенькам на сцену и скрылась за занавесом.
Зал взревел от восторженных криков и аплодисментов зрителей, только я не испытывала удовольствия от такого громогласного успеха. Я тихо прошла в гримерку и бессильно опустившись на стул перед большим зеркалом с остервенением стала сдирать с себя маску этой прекрасной Шахерезады, коей мне довелось быть всего мгновение назад.
В двери тихо постучались и, быстро накинув на плечи халат, я поспешила открыть. На пороге стоял Алекс. Я отпрянула. Его я меньше всего сейчас хотела видеть. Он, ничего не сказав, опустил вуаль на стул и прижал меня к своей груди, поцеловав в макушку. И тут меня прорвало. Я начала рыдать так, как рыдала, наверное, на похоронах родителей. Слезы не прекращали лить ручьем из моих глаз. Он же, легко подхватив меня на руки, сел на стоящий в углу диван и держал меня так, укачивая как маленького ребенка. Так мы сидели до того времени, пока в комнату не влетела Анька, но, увидев нас, поспешила удалиться. Я же, придя в себя, поспешно встала с его рук и проговорила:
– Извините, господин офицер, это просто нервный срыв. Не каждый день приходится выплясывать вот так, практически голышом, перед мужчинами.
Алекс подошел ко мне, приподнял мое заплаканное лицо и проговорил:
– Больше тебя это никто не заставит делать, я тебе обещаю, – провел большим пальцем по моим губам, и чмокнув меня в мой красный нос вышел из гримерки, оставив меня в полном недоумении. В тот момент я поняла, что между нами рождается какая-то непонятная мне незримая связь, тонкой невидимой ниточкой все крепче и крепче сплетавшая наши судьбы воедино.