Обратная сторона гламура

Мерцалова Светлана

Но ей было спокойно с ними — эти обдолбыши были далеки от гламура и не знали ее. Да кто и знал ее раньше, сейчас бы вряд ли узнал в этой лахудре бывшую Вику. Она затянулась еще раз, закрыв глаза, и передала косяк следующему. Вике уже похорошело, и не только ей. Тут всех зацепило.

— Погнали к Деборе, — предложил один. — Релакснем там. Остальные хором поддержали его.

— Пойдешь с нами? — спросили Вику. — Тут недалеко.

А что ей оставалось делать? Снова сидеть одной за стойкой и глушить виски? Она кивнула в ответ, и они всей компашкой завалили на какую-то

вечеринку.

Народу в комнатушке тьма — все как один повернулись и вылупились на них. Всюду свинарник — чашки с недопитым кофе, стаканы с пивом, полные окурков пепельницы, пустые пакеты из-под чипсов. Похоже, в доме не было мебели, какие-то подушки и коврики на полу.

В углу тощая замухрышка раздевалась — стриптиз для нищих. Снимать особенно было нечего, да и показывать тоже — одни ребра и ключицы. Почти никто не обращал на нее внимания, лишь пара прыщавых придурков подзадоривали ее:

— Давай, бэйби! Покажи класс!

Тут бэйби сняла лифчик, продемонстрировав плоскую грудь с вялыми сосками.

— Бэйби, ты нечто! — орали прыщавые придурки. — Снимай все!

Вика не стала дожидаться, пока та снимет трусы — вряд ли она увидит что-то интересное, а пошла искать выпивку. С напитками был напряг, все, что было похоже, уже разобрали. Зачем она повелась и поехала сюда? Вике захотелось выпить воды. Интересно, это желание осуществимо в таком клоповнике? Зайдя на кухню, она включила свет и в первую секунду не поняла — в чем дело? Две пары закопошились, отпрянув друг от друга как теннисные мячики. Одна из девчонок попыталась прикрыться занавеской, вторая завозмущалась.

Вечер обещал закончиться всеобщим трахом.

«А нужно ли мне это?» — спросила себя Вика. И выскочила в коридор.

Пока она впотьмах искала выключатель, к ней на плечо легла чья-то влажная рука.

— В активном поиске, малышка? — услышала она за спиной.

Бывают же такие дебилы! Вика развернулась:

— Ты обращаешься ко мне?

В темноте она не могла разглядеть этого ушлепка.

— У тебя классное тело. Ты, наверное, хороша в постели, — сказал он заплетающимся языком.

— Жалоб пока не поступало, — ответила Вика.

Он прижал ее к стене:

— Пойдем, покажешь, — и принялся грубо тискать за грудь одной рукой, вторая рука полезла между ног.

Изо рта у него мерзко пахло перегаром, а руки были липкие. Вику затошнило. Она двинула ему коленом в пах и спросила:

— Парень, а ты ничего не попутал?

Он вылупился на нее и спросил, держась за яйца:

— Совсем башкой поехала, сестричка? Ты, типа того, вроде сама хотела?

— Я тебе такое говорила? — спросила она, и не дождавшись ответа. — Слушай, братик, а не пошел бы ты на х… пока твои яйца целы.

— Понял. Это теперь такие шутки, да? — невесело засмеялся он, но на всякий случай отошел в сторону.

— Иногда ты соображаешь, малыш. Давай, сдвинулся в сторону! Оттеснив его, она направилась к выходу.

— Мудачье одно!

Вика быстро выскочила из квартиры. Одно хорошо — прощаться ни с кем не нужно…

Часть 7

Десять

утра, нужно бы себя чем-то занять, чтобы не начинать день с виски. Хотя бы до обеда. Но в голове такая муть, и тело утопает в липком поту. Нужно бы пойти в душ, чтобы немного улучшить самочувствие. Вика почти уже решилась, как раздался звонок в дверь. Вика бесшумно выползла из постели:

— Кого там нелегкая принесла?

На цыпочках подойдя к двери, она глянула в глазок: в коридоре стояла мать. Вика мгновенно отпрянула от глазка. Ей не хотелось открывать дверь и общаться с матерью, но та что-то услышала:

— Вика, открывай! Я знаю, что ты дома!

— Привет, мама! Проходи, — пригласила ее Вика, пытаясь казаться обрадованной.

Мать зашла и уставилась на нее: серое лицо, впалые щеки, пустые груди, видневшиеся в вырезе сорочки не первой свежести. Потом оглянулась по сторонам: по всему полу валялись пустые бутылки, коробки из-под пиццы, мятое постельное белье, которое не менялось уже месяц.

— Что случилось? — спросила мать, внимательно вглядываясь в лицо Вики.

— Ничего, — пожала плечами Вика. — Кофе хочешь?

— Да.

Вика прошла на кухню и принялась готовить кофе. Открыла шкаф, а там — пусто. Ладно, обойдемся без сладкого. Она выглянула в комнату. Мать ходила по квартире и разглядывала бутылки, что валялись на полу или стояли на столе.

— Ты пьешь?

— Ко мне приходили гости, — соврала Вика.

— А почему белье такое грязное? — спросила мать и недоверчиво посмотрела на нее. — Тут не гости. Квартира даже после самой буйной вечеринки выглядит по-другому. Тут долгое время никто не убирался.

Она провела рукой по стоящей в углу пустой бутылке из-под виски, показывая пыль:

— Что с тобой? Ты с детства была такая чистюля. Я редко видела таких аккуратных детей, как ты. У тебя депрессия?

— Ой, мама, — поморщилась Вика. — Не хочу говорить об этом.

— Понятно.

— Что тебе понятно? — начала заводиться Вика.

— Разочаровалась? — спросила мать. — Всегда больно падать с высоты.

— Никуда я не падала! — возразила Вика.

— А что хандришь? Депрессия — это наши нереализованные мечты.

— Ты что, доктор? Диагноз мне поставила?

— Вика, не заводись! — попросила мать. — Эта работа тебя испортила.

— Что ты привязалась ко мне? — вспылила Вика. — Пришла с утра пораньше, ходишь тут… бутылки разглядываешь… диагнозы ставишь… Не хочу говорить о работе! Вспоминать об этом не хочу!

— У тебя даже сил не хватило по сцене ходить…

— Откуда тебе знать, что я чувствую там, на этом долбанном подиуме? Все думают, это так легко: пришла, покрутилась перед камерой и готово. Пусть попробуют! Это продавщица, проснувшись в дурном настроение и с ПМС, может целый день стоять за прилавком с кислой миной, и все канает. В нашем бизнесе нужно всегда сверкать. Ты думаешь, это легко? Легко управлять эмоциями по своему желанию? Поэтому все и сидят на прозаке и антидепрессантах. Мы не роботы и не можем с утра нацепить смайлик на рожу!