Обратная сторона вечности
Шрифт:
— О, с медом, как я люблю, — обрадовался тот.
— Послушай, Аграв, — заговорила жрица, не откладывая разговор в долгий ящик. — Я хотела тебя спросить, что ты намерен делать после того, как уйдешь из храма.
— Отправлюсь странствовать. В нашей стране мне оставаться нельзя, но ты и сама это знаешь. А коли знаешь и спрашиваешь, то хочешь что-то предложить. Говори. Я все готов сделать для жриц Тики.
— Я не вправе даже просить тебя об этом.
Мужчина присвистнул, оторвавшись от своего вина:
— Что, настолько серьезное дело?
— Сама не знаю.
— Не помню. Сюда каждый день кого-нибудь привозят, а кого-нибудь забирают или провожают в дорогу. Может быть…
— То, что я сообщу тебе, ты должен держать в тайне, даже если наш разговор разговором и закончится.
— Даю слово.
Ханиш и Агунда, равно как и остальные жрицы Тики-утешительницы, имели возможность убедиться в том что слово убийцы и вора зачастую бывает крепче, чем слово дворянина или владетельного вельможи. Поэтому обещание Аграва дорогого стоило. Успокоенная, Агунда продолжала:
— Несколько дней тому назад к нам в храм привезли королеву Аллаэллы, которую государь Фалер объявил безумной. На этом основании он собирается с ней развестись.
— Можешь не тратить время, — буркнул мгновенно посерьезневший Аграв. Историю безумной любви короля к юной красавице графине знают все от мала до велика. Ну и подлец. Одно дело — заиметь себе любовницу, раз уж совсем невтерпеж, а другое — обижать законную супругу. Тем более что от нее, голубки, зла никто не видал.
— Да, королева всегда была добра и щедра к бедным. Надеюсь, что теперь, в эти горестные дни, ее доброта возвратится сторицей.
— Поможем, — откликнулся бородатый разбойник.
— Я очень хочу в это верить, — искренне произнесла Агунда. — Вот здесь, указала она рукой на небольшой свиток, лежавший на столике поверх всех бумаг, я записала все, о чем поведала мне королева. Видишь ли, Аграв, мы с Ханиш и другими сестрами вовсе не считаем королеву помешанной. Но она наверняка испытала какое-то сильное потрясение, которое и до сих пор не прошло, отчего государыня возбуждена и беспокойна. Единственной странностью являются видения, которые посещают ее.
Королева утверждает, что тень Зла проникла на Арнемвенд, и просит предупредить об этом повелительницу Запретных Земель, Богиню Истины. Почему-то именно она является центральной фигурой в борьбе с нашим общим врагом — в видениях Лай, естественно.
— Чего ж тут неясного? — изумился бородач. — Истина на то и Истина, чтобы отличить Зло, которое прикидывается добром, от настоящего добра. А что еще может противостоять?
Агунда и Ханиш переглянулись, затем воззрились на разбойника. А ведь он был прав. Что есть мир без Истины — без точки отсчета, с которой и начинается установленный порядок вещей? Без нее все перемешается, перевернется в одночасье.
Кто-то сказал, что Зло — враг всякого порядка.
— Ты хочешь предупредить Интагейя Сангасойю?
— Откуда ты знаешь? — еще более изумилась верховная жрица.
— Тут
Аграв как-то криво усмехнулся.
— Я, веришь ли, хотел в эти самые Запретные Земли пойти, когда еще совсем молодой был, зеленый. И даже до гор дошел. А там ущелье такое узенькое-узенькое, ровно щелочка. И вдруг так страшно стало, что горы сойдутся и меня раздавят. Стою, значит, трясусь. Руки-ноги дрожат, мокрый весь, как из-под ливня. А тут солнышко вдруг потемнело — я и решил, что скалы сдвигаются. Голову поднял, а надо мной зверь кружит. Он, конечно, высоко был, там, где облака, но громадный, аж дух захватило. Дракон, одно слово… В общем, повернул я назад: решил — не мое это дело. А теперь жалею — может, и не сделал бы людям столько зла, а вся судьба иначе бы сложилась.
Он помолчал, повертел в руках опустевший стакан.
— Я пойду в Запретные Земли и найду богиню. И все ей передам. Глядишь, хоть часть грехов мне простится. Да и на Великую Кахатанну одним глазком взгляну — с самого детства об этом мечту имею.
— Спасибо тебе, — прошептала Агунда.
— Тебе спасибо. Кабы не дело, двинул бы я теперь в Фарру — говорят, народец там сейчас побогател. А так, задача есть, и не стану с пути сворачивать. Прямиком, значит, к Онодонге и потопаю. Дорога знакомая.
Он постоял еще несколько секунд на пороге, повернулся и вышел.
— Как хорошо, просто камень с души сняла, — вздохнула Ханиш.
— И мне легче стало, — призналась верховная жрица Тики. — Видишь ли, кроме простых предостережений есть в моих записях и одна мелочь, которая кажется мне предельно важной. Если мы с тобой не ошибаемся и королева Лая действительно пророчествует, а не бредит то ее прозрение может помочь Кахатанне расправить с Врагом…
В то время как Аграв беседовал с двумя женщинами в небольшой комнатке, представлявшей собой личные покои верховной жрицы, и постучали в ворота храма пятеро путников.
По обычаю, их пустили, не спрашивая ни имен, ни откуда они пришли. Захотят — сами скажут. А если нет — то и беды мало. Поскольку за много сотен лет не нашлось подлеца, который решился бы причинить вред служителям Тики-утешительницы, никто и не подумал их остерегаться. Мало ли по какой причине закрывают путники свои лица. Только лекарь поторопился подойти к ним и спросить, не нужна ли его помощь. Но пятеро только головами качали, отказываясь, и лекарь не стал задерживаться около них: в храме было множество людей, которые с нетерпением его ждали.
Странникам отвели место в углу большого помещения, заполненного людьми. Принесли деревянное блюдо с несколькими ломтями хлеба, овощами и вареным мясом. Но те сидели, не шелохнувшись, у стены, есть не стали.
— Эй, вы что, не голодные? — спросил их старик, примостившийся рядом.
Он уже успел жадно проглотить свою порцию и теперь не сводил взгляд с блюда, стоящего перед новыми посетителями. Один из людей в капюшонах сделал головой отрицательное движение.
— Так я возьму? — с надеждой спросил старик.