Обратная сторона земли

Рыбалка Александр

И тут я заметил, как в небе над Пекином, почти на уровне нашего самолета, играют, сплетаясь и расплетаясь, два дракона. Не наших, европейских (наши все-таки пожестче и больше напоминают динозавров), а китайских – длинных, рогатых и бородатых. Один из драконов был красно-киноварного цвета, а другой – зеленый. Но не цвета советской бронетанковой техники, а скорее нефритовый или изумрудный.

Я закрыл глаза, а когда открыл их – видение исчезло. Должно быть, это промелькнули два воздушных змея. Или просто не стоило так налегать на пиво?

Аэропорт

Пекина оказался огромным. Не то, чтобы я думал, что самое крупное здание в мире – это тель-авивская автостанция, но она потерялась бы там, как на этой самой автостанции теряется впервые попавший туда путешественник.

После придирчивого паспортного контроля (мой израильский паспорт вызвал у китайских таможенников не больше реакции, чем «паспорта датчан и разных прочих шведов» – у бдительных жандармов, проверявших документы Маяковского) я вышел в зал встречающих.

Редактор обещал, что у меня в Пекине будет переводчик – люди Муна все организуют. Вот только переводчик с какого на какой?

Среди толпы встречающих сразу же бросился в глаза плакат на иврите. Чуть сфокусировав зрение, я понял, что на плакате написано мое имя, а сам плакат держит молодая симпатичная китаянка в синей куртке и черных брюках. Как только я приблизился к ней, она сказала:

– Здравствуйте!

и попыталась взять у меня чемодан. Как джентльмен, я не мог уступить, и после короткой борьбы китаянка сдалась.

– Вы Бенджамин Таль? Меня зовут Яо, я буду вашей переводчицей.

По-русски она говорила довольно чисто, хотя и с заметным китайским акцентом.

– Как вы меня узнали? – спросил я.

– Мне передали по электронной почте вашу фотографию. И рисунок плаката, с которым я должна была вас встречать.

– А я думал, вы сами его написали.

– Я не знаю иврита, – Яо не поняла юмора. – В Китае вообще почти невозможно найти человека, который знал бы древнееврейский язык.

Мы вышли к машине – довольно приличного вида «Ситроену». Странно, мне почему-то казалось, что нам придется ехать на каком-нибудь военном джипе.

– Сейчас поедем в гостиницу, вы отдохнете, а завтра с утра отправимся в путь, – сказала мне переводчица.

– У меня одно небольшое дело в Пекине, – я достал из кармана листок с телефоном, – просили передать письмо из Израиля.

– Можете позвонить прямо сейчас, чтобы не терять времени, – Яо достала из кармана мобильный телефон.

Я несколько раз набирал номер, но трубка только что-то недовольно квакала по-китайски. Наконец переводчица приложила телефон к своему точеному ушку – и сморщилась.

– Этот телефон отключен, – пояснила она.

– Значит, придется туда съездить, – твердо сказал я. Мне очень не хотелось подводить своего знакомого.

Яо взглянула на адрес и решительно сказала:

– Мы туда не можем ехать.

– Почему?

– Потому, что это очень далеко!

– Но мне обязательно нужно передать это письмо! – настаивал я.

Яо задумалась, потом сказала:

– Ладно,

по плану мы все равно должны выезжать только завтра утром. Но учтите – адрес, который вам дали, находится в очень отдаленном районе Пекина. Поэтому мы оставим ваши вещи в гостинице, и сразу же поедем туда.

– Отлично. Заодно и город посмотрю.

Моя переводчица улыбнулась:

– Путь в этот район пролегает по не самым лучшим местам Пекина. А я хотела сегодня немного показать вам нашу столицу.

– Ничего, – я твердо решил не падать духом. – Посмотрю Пекин на обратном пути.

Наша машина неслась (а кое-где и ползла, застревая в пробках) среди лавины велосипедов. Но и машин тоже было немало! Вообще Пекин, к моему удивлению, оказался современным городом. В центре города оказались новые здания из стекла и бетона, ничуть не отличающиеся от аналогичных строений Тель-Авива или Хайфы. Стандартизация стремительно выкорчевывает самобытность городов, скоро можно будет вообще никуда не ездить, а оставшиеся немногочисленные архитектурные памятники рассматривать с помощью Интернета. Я ожидал, что посреди китайской столицы будут оставлены хотя бы старинные пагоды для привлечения туристов, как это сделано в Токио и Сеуле (я там не был – видел по телевизору), но, видимо, железная метла культурной революции подмела все.

Наконец мы добрались до небольшой гостиницы спартанского типа (по израильским меркам – минус три звездочки), где я оставил вещи, и мы тут же поехали на задворки Пекина – отвозить письмо.

От разницы во времени голова у меня кружилась (в Израиле сейчас должна была быть глубокая ночь). Я взглянул на часы… Черт, сколько сейчас должно быть времени на самом деле? И что мне лучше делать – перевести часы сразу же на Пекинское время, или остаться пока во времени израильском, чтобы адаптироваться?

Наш водитель, молчаливый китаец средних лет, лавировал между велосипедами с потрясающей ловкостью. Яо что-то сказала ему на китайском, водитель только молча кивнул и свернул в какой-то переулок.

– Я попросила его поехать самой короткой дорогой, – объяснила мне переводчица.

– А по дороге у нас нигде не получится покушать? – спросил я, чувствуя неприятное посасывание под ложечкой. «Эль-Аль» кормит хоть и часто, но понемногу, и последний раз я ел в самолете четыре часа назад.

– Тогда лучше сделать это сейчас, – ответила Яо. – Там, куда мы едем, вряд ли можно будет получить что-то приличное.

– Да мне бы хоть чего…

Моя просьба была передана водителю, он резко развернулся (никого при этом, не сбив), и вскоре мы очутились в каком-то таинственном месте, где нас окутало облако потрясающих ароматов съестного характера. Рот у меня моментально наполнился слюной, как у собаки Павлова. Осмотревшись, я увидел, что мы стоим посреди маленькой улочки, вдоль тротуаров, которой расположены лотки, на которых жарится, варится, парится самая невероятная снедь – от обычных копченых уток до спрутов и трепангов.