Обратный отсчет
Шрифт:
А вот со «Вторым Пришествием» все могло и выгореть, но… Метатрона смущало описание: «И вернется в этот мир Господь, призванный Гласом Своим: не для того, чтобы творить — лишь разрушение принесет он с собой, ибо сказано было: лишь тогда, когда разочаруешься ты в мире этом, в жителях его, смертных и вечных, позови Меня, дабы начать все сначала». В игре это заклинание просто призывало аватару Творца уровня «сто-плюс», крошащую все вокруг, здесь же… Ну его к черту, с таким-то описанием.
Безобиднее всего было «Древо Жизни», воскрешающее всех в заданном радиусе, но применять его тоже не хотелось: ведь для того, чтобы
Из размышлений его выдернул холодный сухой голос:
— Мой Лорд?
— …Виндикта? — отозвался он, оборачиваясь к своему новому Стражу.
Когда-то эту высокую статную женщину в серебристом доспехе и промораживающим взглядом льдистых глаз звали Натана Дей, герцогиня Равская, чьи владения находились в холодном Йотунхейме. Жила себе, горя не знала, вышла замуж за «соседского» принца, родила сына… А одним морозным февральским утром, сразу после окончания празднества в честь семилетия наследника престола, на территории герцогства открылся не один, не два, а целых три провала в Инферно. «И снег окрасился в красный, вода в реках обратилась в кровь, зарницы адского пламени горели на севере, востоке и юге, да так, что сражающиеся стали путать рассветы и закаты… да и день с ночью тоже, потому что дым от пожарищ заслонил собой солнце и звезды». В ее легенде было сказано, что когда демоны ушли, Натана, стоя по колено в снегу, красном от крови мужа, павшего в последнем сражении, поклялась отомстить. И, надо сказать, мелочиться герцогиня Равская не привыкла и мстить собралась не демонам, не их Владыке, а «всему Злу этого мира».
Выживших после вторжения демонов осталось немного — едва десятая часть от прежнего населения страны. Большая часть сбежала к соседям, а те, что остались, желали того же, что и их герцогиня — возмездия. Так на свет появился Орден или, как его еще называли, Инквизиция, ставивший перед собой целью, не много ни мало, «искоренение Зла». Натана и ее рыцари принялись за дело с рвением, достойным лучшего применения — и Инквизиция снискала себе заслуженную славу бешеных фанатиков, не знающих жалости.
В легенде не были указаны обстоятельства, было сказано только, что в какой-то момент бывшая герцогиня, а ныне Магистр Ордена, поняла, что ее Крестовый Поход и созданная ею Инквизиция становится причиной еще большего Зла, чем то, которое она жаждала искоренить.
Натана сама нашла Израила, преклонила колено и попросила направить ее, указать путь, на котором сражающийся со Злом не становится его очередной разновидностью.
«Если ты посчитаешь нужным — убей меня за мои преступления. Но возьми с собой моих людей, они виновны только в том, что были верны мне, что верили в меня, что Зло лишило их самого дорогого, что есть у человека: семьи и Родины. В этом случае дай мне время: Орден будет распущен и я снова предстану перед тобой».
Израил согласился. Натана получила крылья, отказалась от старого имени и приняла новое: Виндикта, ангел Мести.
Выбор Стража для новых владений гильдии стал одним из самых непростых решений, что пришлось принимать Метатрону в новом качестве правителя. Растягивать внимание уже существующих Стражей, заставляя разрываться между двумя областями ответственности, находящихся на расстоянии нескольких сотен километров друг от друга не показалось ему умным решением, поэтому выбирать пришлось из их заместителей и
Виндикта не была единственной, подходящей под требования — Лестница была богата на одиозных личностей с бурным прошлым и свое назначение получила в основном благодаря своей ангельской сути. Крылатые создания Света были более всех остальных склонны к упорядоченно-доброму мировоззрению и очень тяжело меняли свои взгляды на жизнь. От Падения, конечно, не застрахован никто, но его хотя бы несложно отследить… И даже само Падение — еще не повод ставить на ангеле крест.
— Мой Лорд, если вы закончили, пожалуйста, освободите площадку, — между тем ответила Страж. — Вы создаете очередь.
Оглядевшись, Метатрон действительно увидел в парочку человек… и не смог сдержать улыбки.
— Ну, надо же, какая встреча… — пробормотал он. — Спасибо, Виндикта… и мои извинения: я увлекся. В следующий раз запишусь в очередь.
— Я буду благодарна, Лорд, — кивнула Страж. — Портал в Небесный Трон откроется по расписанию, через полтора часа — не опоздайте.
И, развернув свои крылья-льдинки, умчалась ввысь, даже не дождавшись ответа.
Вздохнув, Метатрон направился к краю тренировочной площадки (ее, кстати, выжигали с высоты птичьего полета «лучами добра»).
— Вы с Израилом два сапога пара, блин, — буркнул Метатрон. — Суровые, как яйца Железного Дровосека… даже служебным положением попользоваться нельзя.
Впрочем, ворчал он исключительно для проформы, потому что, действительно: приперся без записи, занял площадку, заставил всех ждать… нехорошо это. Неправильно.
— Химура-сан, Астерия, извините, что заставил вас ждать, — кивнул Метатрон.
Всего лишь кивок и формальные слова извинения, хотя на самом деле ему хотелось склониться в низком традиционном поклоне глубокого уважения. Не перед Астерией — перед человеком, имя которого он назвал первым.
Наверное, на стороннего наблюдателя Химура-сан не произвел бы особого впечатления, особенно если поставить рядом того же Израила: низкий рост, простая неброская одежда в традиционном японском стиле: белая просторная хакама и юката глубокого винного цвета, огненно-рыжие волосы, собранные в хвост на затылке… и крестообразный шрам на левой щеке.
Восемь лет назад, когда они с Габриэль основали Лестницу в Небо, он мог бы воспользоваться своим статусом и создать персонажа сотого уровня в качестве Стража, как поступили другие важные для гильдии люди, однако он выбрал именно Химуру Кеншина, так же известного как Хиттокири Баттосай, бойца архетипа «самурай» шестьдесят пятого уровня.
Когда-то он записался в додзе именно благодаря этой древней манге прошлого века. Он вставал за час до рассвета, клевал носом в автобусе, бегал на жаре и по снегу, даже плакал, когда никто не видел, от боли в многочисленных синяках и кровавых мозолях — потому что в десять лет Химура Кеншин стал его героем. Великий воин, безжалостный убийца, проливший реки крови, оставивший после себя горы трупов, пугало революции, сражавшийся ради Лучшего Будущего для своей страны. А когда посчитал, что это Лучшее Будущее наконец достигнуто — ушедший на покой, принесший клятву больше никогда не отнимать жизнь… и следующий ей с той же непреклонной решимостью, с которой ранее сражался на войне.