Обратный отсчет
Шрифт:
«Всего-то надо найти еще более шеесворачивательный путь и разобраться, как именно они нас засекли», — мысленно кивнул самому себе рейнджер. — «С этим можно работать».
Часть 7. Крепость Симабара
У Императоров все не как у людей. Их слова выражают не их личное мнение, а политику страны; их плохое настроение может обернуться массовыми казнями, а заурядная головная боль — ошибкой, которая будет стоить десятки тысяч золотых монет. Даже в туалет просто так не сходишь: охрана будет сопровождать до дверей, и даже внутрь первой заглянет в поисках затаившихся убийц или «туалетных монстров», которыми няньки пугали в детстве Зиркнифа.
Съездить «в гости» в соседнюю державу просто так тоже не выйдет. Обязательно нужно сопровождение, и меньшим, чем «маленькая
В поездку на равнины Каз, еще пару недель назад бывшими владениями непобедимых Поводырей Смерти, а теперь принадлежащие не пойми кому, Император взял с собой Имперскую Гвардию в полном составе. Тысяча лучших воинов Империи, вооруженных зачарованным оружием, облаченных в зачарованные доспехи — в бою личный отряд Императора стоил полнокровного легиона.
Кроме того, сильнейший волшебник Трех Королевств, Флюдер Парадин даже разрешения спрашивать не стал — просто, при личной встрече, уведомил, что отправляется с ним… а Император только согласно кивнул, потому что, действительно, других вариантов просто не было. С собой Парадин взял четверых лучших учеников, владеющих магией четвертого ранга. Двухсотлетний заклинатель, да при поддержке учеников — еще один легион, если сравнивать их с базовым воинским образованием Империи.
Взбудораженные исчезновением некромантов и задержавшимся всего на день очищением равнин от эманаций Смерти, в посольство напросились и церковники: Первосвященник отправил вместе с Зиркнифом Анджело Содано, декана Коллегии Кардиналов с приданным ему отрядом Рыцарей Веры. Тоже не мальчики для битья, пусть даже их специализацией были немертвые и прочая нечисть.
В общей сложности — полторы тысячи человек, которых надо было собрать в дорогу, позаботится о пропитании и ночлеге, наметить маршрут…
«Слава Спящему, у меня есть подчиненные…» — думал Зиркниф, разглядывая с вершины холма отряд, сильно растянувшийся в дороге. У подножия уже суетились слуги, организовывая стоянку и создавая деловитый шум большого потревоженного муравейника.
— А здесь и правда больше не осталось Зла…
Обернувшись через плечо, Император взглянул на кардинала Содано. Глава дипломатического ведомства Церкви вид имел крайне задумчивый, отчего его аскетичное вытянутое лицо со впалыми щеками и высоким лбом казалось одухотворенным и возвышенным. Зиркниф точно знал — никакой одухотворенности и возвышенности в сухой как пустынный песок душе кардинала никогда не было, что делало его самой нелюбимой фигурой в собственной организации. Зато Анджело обладал незаурядным умом, близким к абсолюту педантизмом, потрясающей работоспособностью и достоинством, которое Император ценил едва ли не больше всех остальных — честностью.
— Да, Смертью больше не пахнет, — согласно кивнул Парадин.
Зиркниф мысленно пожал плечами. Император был лишен магического дара, а потому мог только верить своим специалистам на слово: раз они говорят говорят, что Смерть покинула давно облюбованное гнездо, то значит, так оно и есть, хотя лично он не чувствовал никакой разницы между сегодняшним состоянием равнин и тем, что он наблюдал три года назад, когда приехал с ревизией пограничных крепостей. Конечно, на сами равнины его никто не пустил, на земли Смерти он тогда взглянул с этого самого холма, но, на его неискушенный взгляд изменилось только одно: вместо вечно хмурых грязно-серых туч, что заслоняли собой небо, ровную, лишенную растительности каменистую землю освещало солнце. Впрочем, этого было достаточно, чтобы разрушить зловещую атмосферу Мертвых Земель до основания.
— Границу перейдем завтра с утра, — распорядился Зиркниф, не заботясь проверить, слышат ли его подчиненные. — До этого момента все свободны.
— А где сопровождающие? — тихо спросила Мерката Хербст, одна из его Рыцарей.
— Я полагаю, завтра нас встретят, — пожал плечами Император.
— А если нет?
Обернувшись, Зиркниф смерил женщину внимательным взглядом. Мерката, облаченная, как и все Имперские Рыцари, в зачарованный вороненый доспех, крепко сжимала в руках причудливое копье с широким и длинным, чуть изогнутым наконечником и хмуро скользила взглядом по безжизненным равнинам, избегая смотреть на своего Императора.
Леди Хербст, урожденная дворянка Империи, служила ему уже очень давно. У семьи Хербст было много достоинств: она подарила Императорам прошлого немало достойных воинов — и ни одного предателя. Был у них и недостаток — Хербсты
Конечно, он согласился — в грядущем и неизбежном внутреннем конфликте, грозящем перерасти в полноценную гражданскую войну, разбрасываться верными людьми с уровнем силы (тогда) «мифрил» было бы верхом глупости.
— Значит, отправимся сами. На юго-запад, в центр равнин, — Император обвел хмурым взглядом остальных трех Рыцарей: — Еще глупые вопросы будут?
Альберто Вискови, четвертый сын мелкого барона далекой восточной страны Спани, о которой Император впервые услышал именно от Альберто, просто пожал плечами. Невысокий, узкоплечий и смуглый Альберто вообще не любил открывать рот без нужды — как понял Зиркниф, у него на родине немногословность считалась главной добродетелью. «Так нас учат жрецы» — отвечал он на вопросы. — «Мать Штормов не любит пустых слов». Иноверец, иностранец — казалось бы, сложно найти менее подходящую кандидатуру на роль Имперского Рыцаря, элиты, доверенного лица и личного порученца Императора. На деле, Альберто оказался настоящей находкой: получив в наследство меч и коня, он покинул отчий дом в поисках лучшей доли, едва спраздновав совершеннолетие, наступавшее в Спани в шестнадцать. Проведя почти пятнадцать лет в странствиях, судьба закинула его в Империю, на противоположный конец континента, за тысячи километров от родного дома. Уставший от неприкаянной жизни наемника, матерый мечник с опытом тысяч смертельный схваток с людьми и нелюдью, с живыми и мертвыми, разумными и безмозглыми тварями попался на глаза Императору совершенно случайно, когда он возвращался с тайных переговоров с верными дворянами, подготавливая почву для своей победы. «Виденье Душ» помогло Зиркнифу понять, чего желает усталый мечник — и Альберто, щуплый и невзрачный, но дьявольски быстрый и ловкий, получил то, что хотел: статус, дом, деньги и стабильную работу до конца жизни. Императору же досталась сила бойца класса «Адамант» — дешево, очень дешево, потому что люди, способные добраться до такого уровня, рождаются очень редко — в Империи таких было всего двенадцать… Вискови стал тринадцатым.
— Никак нет, мой Император! — Калмин умудрился встать по стойке «смирно» даже не покидая седла.
Ну, в нем Зиркниф не сомневался. Выходец из крестьянской семьи, Калмин начал свою карьеру в Одиннадцатом легионе, сторожил эту самую границу с равнинами Каз, потом эльфийскую, участвовал в Зимней войне на севере, отражая вторжение Альянса зверолюдей, отметился в войнах с Королевством, выжил в том страшном прорыве Инферно, что случился на восточной границе — эпицентр был в лесах ушастых высокомерных ублюдков, но досталось и Империи… Все в нем было хорошо: здоровенный двухметровый амбал с буграми могучих мышц, лишенный, однако, обычной для больших людей тяжеловесности в движениях, способный носить полный латный доспех с той же легкостью, как обычные люди носят рубашку и махать огромным двуручником как палочкой, воевавший всю свою сознательную жизнь… недоставало ему только двух вещей: ума и инициативы. Впрочем, недостаток второго при отсутствии первого — это даже хорошо…
— Не нравится мне все это, мой господин… — проворчал Гален эль Вьятт. — Дурная идея…
Зиркниф на это только улыбнулся. Пожалуй, простить такие слова, сказанные при посторонних, он мог только Галену (ну, еще, может, Флюдеру). В конце концов, Император знал его всю жизнь — Парадин лично подыскивал человека, которому хватит силы, верности и отваги стать телохранителем наследника Империи. Старый волшебник однажды, перебрав вина, рассказал Зиркнифу, что эль Вьятт, тогда еще не успевший заработать густую седину в волосах, ночевал прямо рядом с его колыбелькой и даже временами пытался петь ему колыбельные… что с его сиплым, пропитым и прокуренным голосом должно было быть впечатляющим зрелищем. Гален любил Зиркнифа как сына, не единожды спасал от верной смерти, закрывал собственным телом от стрел и заклинаний — и поэтому ему прощалось многое.