Обратный отсчёт
Шрифт:
— Эй, солдат, как зовут? — крикнул дед Серёжа.
В ответ натужно закашлялись. «Мать твою, — подумал дед Серёжа, — да ты же, парень, совсем полуживой!»
— Поддержку вколи! — завопил он. — Слышь, служивый?
В ответ, проперхавшись наконец, с ненавистью ответили:
— Да заткнись ты, придурок! А то я не знаю! Пипец моей поддержке!.. Все капсулы пустые!
— Перекинуть парочку?
— Хорошо бы… — прокряхтели в ответ. — Но не получится. «Суслики» не спят.
«Суслики-сторожа» действительно торчали из-за каждой кочки перепаханного артиллерийским огнём предгорного безбрежья.
Так что обернулась против нас наша же автоматическая защита. Недаром дед Серёжа в своё время очень недолюбливал эти модели. И — что совсем уж смешно — отступить-то нам некуда! Чёрт понёс нас, дураков, на передовые позиции… кто же знал, что гамеши перекроют навесным огнём все траншеи, ведущие к основному рубежу Сэйвинга! Видать, долго готовились… в отличие от нас, торопыг… седых и плешивых радикулитников. Спасибо Пине-раковому. Сумел-таки активировать заградительный на дальних подступах. Молчал последние шесть часов — думали, что помер уже. Рак, он и есть рак. Ни своих, ни чужих не признаёт… а сгораешь от него мучительно и быстро. Пиня-раковый дня три стонал, а потом, видимо, отключился. Гордый был. Не хотел, чтобы мы слышали, как он отходит. Знал — кем же его теперь заменишь? Вот и гадали мрачно — как там он, бедняга, со смертью борется?.. да прикидывали, сдюжит ли до атаки? Гамешам тоже тянуть нельзя — поди, последние резервы притащились.
Сдюжил Пиня… спасибо тебе! Дождался-таки… и как он только из морфинного забытья своего, из болей предсмертных, вынырнуть умудрился? Старая закалка, старая…
Дед Серёжа внезапно вспомнил, как хоронили дочку Пини. Тогда ещё он крепкий был — орёл, а не Пиня. А дочь ссохлась совсем. Генетика… мать её за ногу. Напридумывали.
Перед смертью всё о сыночке плакала, звала, по линии связывалась. А что сыночек? «Мама, мама! У моего Потапыча лапа оторвалась, а няня говорит, что пришить не умеет! Мама, а ты когда придёшь? А папа придёт?» — и в рёв… матери душу травит… Дитё пятилетнее, что с него взять — безгрешная душа. Так Ленка до последнего на связи и тянула, не меняла аватару — пусть сыночек её молодой видит, красивой.
На глаза набежали слёзы. Тьфу ты… старик… совсем старик стал. Чуть что — из носа потекло и на глаза навернулось…
Не вспоминать!!!
Да только куда их денешь, воспоминания?
Машенька… смешная такая… в новом платье. За руку держится, за большой палец — не оторвать.
«Папа, а куда мы поехали?»
«В новый дом, Манечка, в новый дом…»
«А зачем? А там няни будут? А мультики? А в этом вертолёте туалет есть? Ой! Папа, ой! Полете-е-е-ли-и-и!»
И маленькие розовые ладошки радостно хлопают, радостно хлопают, радостно хлопают — ура! — как интересно!
И гамеши… гамешевская ракета… и только угли руками разгребаешь и, сам себя не слыша, кричишь-кричишь-кричишь… воешь… и хочется глаза себе выдавить — не должны они такое видеть, не должны…
И находишь.
И находишь.
И находишь её… что осталось… что ещё узнать можно.
Господи, так сердце и запеклось навсегда.
Однако в этот раз гамеши утрутся. Хватит! Раз уж хватило им ума сюда припереться — выкусите, суки! Может, ваш бог
Воняло горелыми мокрыми тряпками.
В ушах захрюкало.
— Слышь, сосед?
— На линии я, валяй, говори.
Ишь ты, сосед-то мой, чахоточный кашельник, сумел-таки разобраться во внутренней связи! Ну, молодец, парень! А мы уж считали, что во внешнем кольце только дуболомы дежурят… без специального образования. Впрочем, то, как этот орёл сюда прорвался, так это было красиво. В горячке боя дед Серёжа толком ничего понять не сумел, но успел увидеть, как дёрнулась из-за близкого горизонта горячая струя пара, как проломил небеса сухой раскат грома и раскорячились лапы индивидуальной капсулы-катапульты, впиваясь в гранит склона. Вывалилась из мягких объятий спас-кокона фигурка в сером комбинезоне и тотчас кувыркнулась куда-то за каменистый вал. А там уж и по капсуле гамешевские «суслики» саданули так, что в клочья разнесло…
— Сколько нас?
— Сколько ни есть, все в наличии! — сухо ответил дед Серёжа.
— Я к тому… кхе-кхе-кхе… б…дь, кашель задрал!.. — я к тому, что пипец нам выходит, командир.
— С чего бы это?
— С того, что гамешей там с полсотни, не меньше. И с ними Калиф.
— Калиф?!!
Вот уж сюрприз, которого нам на хрен не надо…
— А ты не перепутал? — мрачно спросил дед Серёжа своего снова закашлявшего собеседника.
В ушах долго перхали, а потом, отплевавшись, нехотя ответили:
— Не перепутал. Я его, суку, хорошо знаю. Жаль, не довелось прибить.
— А кто ты?
— В Кузбасском АНБ служил. Агентство национальной безо…
— Да знаю я, что это такое, не суетись! Лет-то тебе сколько?
— Тридцать один.
— Чего кашляешь?
— «Симмерин-шестнадцать», доза в 0,75… ориентировочно.
Дед Серёжа понимающе кивнул. Та ещё зараза. Если бы коэффициент предполагаемого летального исхода был 0,8 — вряд ли бы они сейчас разговаривали. В пару дней лёгкие выкашливаются. Однако парень неплохо держится. Видимо, всё-таки молодость своё берёт, а к Чума-старости у парня, как и у него, врождённый иммунитет.
— Как смылся?
— Повезло просто. Радика-Мустафу — начальника нашего — знаешь?
— Знал.
— Вот он меня и подрядил. Если, мол, нас сомнут — дуй к последнему рубежу. Я и ещё двое, кто помоложе… но тех ребят по пути гамеши, сволочи, сняли…
Из-за горизонта вымахнул сполох. Через несколько настороженных и томительных секунд гранит под ногами вздрогнул. Вскоре впереди вспушились облака пыли, покатившиеся к двум оставшимся защитникам Сэйвинга… и уж совсем под конец громыхнул долгий раскат.
— Это ещё что? — подозрительно спросил сосед.
— Это значит, что теперь гамешей поменьше стало, — ответил дед Серёжа. — Крота им послали. Вчера ещё.
— Долго он добирался, блин. Пораньше-то, не могли что ли?
— Спецов не было. Ладно, хоть этого наладить смогли.
— А роботы?
— В смысле?
— Ну, эти… из Сэйвинга?..
— Тамошние давно активированы. Но у них другая задача — вход охранять… если его разроют.
— Ну и?..
— Ну и всё.
Сосед снова начал кашлять.