Обратный счет
Шрифт:
Но акция не удалась, и теперь нужно срочно покидать этот город. Хотя,
почему срочно? Он купит себе новый мобильник, съедет из гостиницы на
съемную квартиру и посмотрит, как будут разворачиваться события дальше. А
этой бабе в любом случае никто не поверит. Она пьяная была и все придумала.
Так что можно никуда не съезжать.
Здравый смысл подсказывал, что следует срочно вываливаться из
салона и ходко чесать через дворы, не допуская контакта
тупик бандитами. Вот только машину здесь бросать не хотелось. С дырой в
боковом стекле «Фольксваген» разденут на счет раз. Конечно, он может
покататься на Игорьковой. Тому машина не скоро понадобится. Но свою
машину все-таки жалко.
Поэтому Феликс решил перетереть с ребятами из «мерса». Вполне
возможно, что его приняли за кого-то другого или же он сможет с ними
договориться мирно, разобравшись в предъяве.
Его осенило. Ну конечно, его приняли за другого! Он даже хлопнул себя
по лбу. В этом городе о нем вообще мало кто знает и гоняться за ним просто не
кому. А он, придурок, перепугался, кинулся удирать. А надо было притормозить,
когда намекали. Хотя себя он ругать не будет. Стальные нервы нужно иметь,
чтобы все оценивать трезво, после всего того, что с ним произошло в течение
последнего часа.
Он выбрался из-за руля, демонстративно потянулся, разминая плечи, и
расслабленной походкой направился к «мерсу».
Водитель внедорожника при его приближении тоже открыл дверь и
выступил наружу. Собственно, и не водитель это вовсе был, а барышня, правда,
не тургеневская. Ни своей конституцией, ни возрастом, насколько Феликс мог
судить о ее возрасте, на тургеневскую она никак не походила. Напротив, на
кустодиевскую – ее крепкие икры, обтянутые джинсами, были втиснуты в мягкие
голенища полусапожек на толстой рифленой подошве, а сама она была одета в
короткую куртку-дубленку. Из-под куртки по-рэперски топорщился длинный
свитер, который с задачей маскировки не справлялся, а напротив, даже
несколько усугублял богатырские обводы бедер. Тем не менее это была
барышня, а кроме нее в машине никого не наблюдалось. Феликса ничуть не
насторожил ни задиристый курносый нос, ни волнистые каштановые волосы,
туго стянутые в толстенькую метелку, торчащую на макушке, как у воинственных
аборигенов новозеландских островов.
Зубов хищно усмехнулся и решил не тратить время на переговоры. Он
остановился в метре от нее и сказал холодно и презрительно:
– Тачку убери. Живо.
И так же холодно и презрительно сморщился, оглядывая ее с ног до
головы.
Другая
– Слушай сюда, – процедила она, – никто никуда не едет. Я бы могла тебя
одной рукой в свою машину засунуть и доставить, куда надо, но не хочу салон
пачкать. Мы с тобой тут подождем в тенечке, а я Киреевой позвоню. Знаком с
Киреевой? Она приедет, ты извинишься, и мы подумаем, прощать ли тебя, а
дальше – видно будет.
– И как же вы собираетесь меня удержать? – ерничая, спросил ее Зубов
и, сунув руку во внутренний карман, вытащил складной нож. Однако, не
перочинный. И щелкнул, выбрасывая лезвие. Теперь он больше не изображал
глумливого идиота. Он смотрел на нее со злым прищуром уголовника, которому
нечего терять. От взгляда этих глаз даже Валерию проняло, и она тихонько
ойкнула.
Лера не знала наверняка, применит ли психованный ублюдок свое
оружие или только пугает. Еще Лера не знала никаких приемов самообороны.
Она не могла молниеносно схватить его за запястье и заломить за спину руку,
вывихнув плечевой сустав, а потом, в азарте схватки, садануть ребром ладони
по предплечью и сломать уроду еще и предплечье. Не могла она и, лихо
выбросив ногу в тяжелом ботинке, выбить нож сильным ударом стопы, чтобы
нож пролетел несколько метров и вошел по самую рукоятку в мерзлую землю, а
обезоруженный ублюдок, сложившись пополам, визжал, держась за свою
раздробленную правую кисть.
Но она сказала, хмыкнув:
– Как удержать? Да делов-то.
И перехватив поудобнее баллон порошкового огнетушителя, который,
вылезая из машины, для собственной безопасности вытащила из-под сиденья и
держала у себя за спиной, она размахнулась и щедро впечатала красным
цилиндром ему в лоб. Исключительно в качестве самообороны.
Потом, дотащив отключившегося Феликса до его «Фольксвагена» и
впихнув внутрь, выдернула из зажигания ключ и заблокировала двери. Достала
из кармана мобильник, пальцы забегали по кнопкам. Лера звонила Киреевой,
но та трубку брать не хотела. Лера прислушалась и ругнулась. Из салона
законсервированного Феликса глухо, еле слышно, пробивался меланхоличный
напев старой доброй «Желтой субмарины», которая парадоксальным образом
ассоциировалась у Надежды Михайловны с активной личностью Валерии
Буровой. Лера прошагала к корявой дыре в тонированном стекле и уже четко и
без всякого сомнения услышала голос Пола Маккартни и его ребят. Понятно.