Образование Венецианской колониальной империи
Шрифт:
Часть ошибочных положений Ф. И. Успенского объясняется игнорированием им частных венецианских грамот, по которым лучше, чем по источникам повествовательного характера, можно решить некоторые вопросы из истории венециано-византийских отношений. Мы имеем в виду грамоты венецианского нотариального архива, часть которых в кратком изложении довольно давно уже была опубликована Баракки. Отсюда с неизбежностью вытекал ряд ошибочных тезисов.
К таким положениям мы относим прежде всего его мнение о том, что венецианцам удалось добиться восстановления своего прежнего положения в Византийской империи еще при императоре Мануиле и что во время известного погрома латинян в Византии в 1182 г. пострадали будто бы главным образом, если не исключительно, венецианцы. [602] Никаких доказательств в обоснование этого Ф. И. Успенский не приводит и привести не может, так как их нет, а это потому, что венецианцы во время этих событий или вовсе не пострадали, или пострадали из них только немногие отдельные лица. В связи с этим не выдерживает критики и другое утверждение акад. Успенского, что константинопольское направление четвертого крестового похода было в какой-то мере возмездием Византии со стороны Венеции за события 1182 г. [603] , — басня, широко распространенная в исторической литературе, но не находящая себе ни малейшего подтверждения в источниках и прежде всего в источниках венецианских, в данном случае особенно важных.
602
Цари Алексей II и Андроник
603
История крестовых походов. СПБ., 1900, стр. 125.
В своем анализе событий четвертого крестового похода акад. Успенский обнаруживает или игнорирование, или странное для него незнакомство с небольшой работой проф. Митрофанова [604] , о которой выше уже говорилось, тем более странное, что напечатана она была в «Византийском Временнике», к которому Ф. И. Успенский был так близок. Знакомство или желание считаться с этой работой помогло бы ему избежать некоторых очень существенных ошибок в трактовке проблем четвертого крестового похода. Впрочем, акад. Успенский, хорошо зная рецензию акад. Васильевского на свой труд об образовании второго Болгарского царства, считает возможным, однако, в своей «Истории крестовых походов» отстаивать такие положения, которые акад. Васильевским в этой рецензии были поколеблены в самых основаниях. Мы имеем здесь в виду так называемую «швабскую» теорию объяснения изменения направления четвертого крестового похода. [605]
604
Назв. соч., стр. 112.
605
Там же, стр. 117, 118.
Необходимо заметить, что все изложение событий четвертого крестового похода носит на себе отпечаток какой-то странной тенденциозности, стремления представить действия главных лиц, и без того не блиставших добродетелью, в еще более мрачном виде, чем на то дают право наши источники по истории этого похода. Сюда мы относим такие утверждения, как то, что поход был направлен на Константинополь вместо Египта по заранее обдуманному плану, в составлении которого принимал участие кроме Филиппа Швабского, Бонифация и Дандоло, также и Иннокентий III. [606] Для этого акад. Успенскому понадобилось игнорирование одних источников, произвольное толкование других, неверная передача третьих. В качестве примера последней можно указать на передачу им писем Иннокентия III к крестоносцам в связи с походом под Задар [607] ; в качестве примера произвольного толкования источников можно сослаться на то место рассматриваемой книги, где речь идет о договоре, заключенном крестоносцами и Венецией с сыном Исаака Алексеем [608] ; среди источников по истории четвертого крестового похода наименьшим вниманием акад. Успенского пользуется как раз самый важный из них, именно Вильардуэн, — это пример игнорирования источников. Необходимо указать вообще на значительное количество фактических ошибок, которые допущены автором «Истории крестовых походов». Дандоло будто бы скрыл от рядовых крестоносцев, что поход направляется не в Египет, а под Задар [609] , что противоречит не только Вильардуэну, но и представителю низов крестоносного ополчения Роберту де Кляри; будто бы для того «чтобы свалить вину на подчиненных лиц» на «адмиральском корабле» не было ни Дандоло, ни Бонифация, ни папского легата [610] , тогда как Дандоло находился во главе флота, а папский легат вынужден был покинуть ополчение ввиду неприемлемой для него позиции, которую заняли венецианцы; денежные претензии крестоносцев к Алексею III, выразившееся потом в сумме 450 тыс. марок, состояли будто бы из сумм, которые были обещаны отдельным рыцарям [611] ; комиссия по разделу земель состоит у Ф. И. Успенского из 12 членов вместо 24 [612] ; в Константинополе — миллион жителей [613] , вместо принимаемых обычно — и то, вероятно, с большим преувеличением — 400 тыс.; вопреки Никите, компетентность которого в данном случае не может подлежать сомнению, акад. Успенский утверждает, что «народ» в Константинополе «организовал отчаянную защиту в тесных улицах, устраивая заграждения латинянам» [614] , причем автор не взял на себя труда подумать, что сталось бы с двумя-тремя десятками тысяч крестоносных головорезов, если бы жители даже не миллионного города, а хотя бы с населением в 400 тыс. действительно «организовали отчаянную защиту»; наконец, совершенно напрасно Ф. И. Успенский думал, что владения венецианцев в Сирии были их долей при разделе Византийской империи. [615] От чтения истории четвертого крестового похода в изложении акад. Ф. И. Успенского получается впечатление, что автор писал по памяти, по общим впечатлениям, которые у него остались от прежних занятий предметом, не давая себе труда заглянуть в источники или существующую по вопросу литературу. Едва ли все это правильно и при работе над популярным сочинением, каким является «История крестовых походов» Ф. И. Успенского. Надо заметить, впрочем, что в III томе «Истории Византийской империи» все эти ошибки воспроизводятся полностью.
606
Там же, стр. 122.
607
Там же, стр. 122.
608
Там же, стр. 123.
609
Там же, стр. 121.
610
Там же, стр. 121.
611
Там же, стр. 125.
612
Там же, стр. 130.
613
Там же, стр. 126.
614
Там же, стр. 131.
615
Там же, стр. 135.
Нужно указать далее на довольно значительное количество фактических ошибок в суждениях Ф. И. Успенского по некоторым вопросам нашей темы, объясняющихся, может быть тем, что его III том «Истории Византийской империи» не прошел через авторскую корректуру. Договор Венеции с Михаилом Палеологом после падения латинского Константинополя имел место не в 1265, а в 1268 г., — акад. Успенский принял за договор только один из его проектов. [616] Не соответствует действительности утверждение, что лены венецианским феодалам в 1211 г. были отведены на Крите бесплатно [617] , — Ф. И. Успенский не обратил внимания на конец феодального контракта, где речь идет о таких платежах. Неправильно изображаются мотивы совместных действий М. Санудо с греческими архонтами против венецианского дуки Якопо Тьеполо [618] .
616
История Византийской империи, т. III, M. — Л., 1948, стр. 498.
617
Там же, стр. 500.
618
Там же, стр. 502.
619
Там же, стр. 627.
Несмотря на все эти дефекты, приходится еще раз подчеркнуть, что работы Ф. И. Успенского дают очень много по истории образования и организации венецианского колониального государства. Однако вместе с тем надо признать, что взгляды его требуют коренного пересмотра и ряда существенных исправлений.
В восьмидесятых же годах прошлого столетия вышла и небольшая книга Т. Флоринского, представляющая собою очерк истории и южного славянства в первой половине XIV в. В ней автор несколько раз имел случай коснуться венецианских дел, в частности дел колониальных. Флоринский эту часть своего труда выполнил не на основании самостоятельного исследования первоисточников, а опираясь на сочинения Гейда и Гопфа. Удачный выбор авторитетов избавил нашего автора от обычных ошибок, которые допускаются при трактовке взаимоотношений между венецианской знатью, владевшей островами Архипелага, и Венецией. [620] Сообщаемые Т. Флоринским сведения по интересующему нас вопросу, однако, очень кратки, поскольку венецианские дела не имеют непосредственного отношения к его основной теме, и при этом касаются, главным образом, времени, лежащего за пределами рассматриваемого нами периода.
620
Южные славяне и Византия во второй четверти XIV в. СПБ., 1882, стр. 30, 31.
На конец девяностых годов прошлого столетия и на начало текущего приходится деятельность еще одного специалиста по истории Византии, проф. А. А. Васильева. Византинист по специальности, попутно занимавшийся также крестоносным движением и владычеством латинян на Востоке, Васильев неизбежно должен был касаться различных вопросов венецианской экспансии на территории Византийской империи.
Работы проф. Васильева, особенно его монография о взаимоотношениях между Византией и арабами, основаны на самостоятельном изучении источников, что делает его высказывания по нашему вопросу достаточно ценными. В только что названной книге А. А. Васильев довольно подробно останавливается на роли Венеции в борьбе Византии против арабов. Оценка этой роли в общем правильна, только, быть может, следовало бы осторожно высказываться относительно «верноподданических» мотивов участия Венеции в этой борьбе на стороне Византии [621] : участие это несомненно диктовалось в первую очередь, если не исключительно, эгоистическими мотивами.
621
Византия и арабы, СПБ., 1902, т. II. стр. 18.
В небольшой книжке, посвященной взаимоотношениям Византии с крестоносцами, роль республики св. Марка и ее взаимоотношения с Восточной империей в период первых крестовых походов освещаются довольно слабо, — замалчивается, например, вопрос об участии венецианцев в борьбе Алексея Комнина против Боэмунда, ничего не говорится о походе венецианцев на Восток в 1099 г. В кратких замечаниях, которые проф. Васильев посвящает Венеции, трудно передать с надлежащей точностью оттенки политических взаимоотношений ее с Византией во время правления императоров Калоиоанна и Мануила Комнинов, и этим, надо думать, объясняется неправильное утверждение автора относительно прекращения союзных отношений между Византией и Венецией после сближения последней с королем сицилийским, [622] — разрыв этот был вызван в действительности событием 1171 г.
622
Византия и крестоносцы, Петроград, 1921, стр. 50.
Хотя и без особенной уверенности, проф. Васильев высказывает правильную мысль, вопреки широко распространенному взгляду в исторической литературе, что добрые отношения Венеции с Византией восстановлены при Мануиле не были. [623] Правильное же высказывание относительно того, что во время константинопольского погрома 1182 г. венецианцы почти не пострадали, А. А. Васильев неправильно обосновывает политической необходимостью для Андроника, несмотря на все его «латиноненавистничество», щадить венецианскую колонию в Константинополе. [624] В действительности же Андроник не направлял и не мог направлять движения 1182 г., и Венеция не пострадала тогда по совершенно другим причинам.
623
Там же, стр. 52.
624
Там же, стр. 56.
Наибольшее значение для нашей темы имеют высказывания проф. Васильева о событиях четвертого крестового похода, «центральной фигурой которого был венецианский дож Энрико Дандоло». [625] В изложении этих событий проф. Васильев допускает ряд неверных или неточных замечаний, — таковы, например, утверждения: «В момент возникновения четвертого крестового похода отношения между Венецией и Византией не отличались особенным дружелюбием» [626] , или «Дандоло имел в виду (при мотивировке похода на Константинополь)… избиение латинян, так называемую „константинопольскую баню“» и т. п. [627] В действительности же в момент подготовки четвертого крестового похода между Венецией и Византией существовал договор, заключенный с Исааком Ангелом в конце восьмидесятых и подтвержденный его братом, Алексеем III, в конце девяностых годов XII в., которым не только подтверждались прежние права и привилегии венецианцев в пределах империи, но они особенно выразительно подчеркивались и территориально расширялись. Ни Дандоло, ни вообще венецианские источники никогда и нигде не обосновывали нападения на Константинополь «баней» 1182 г., и это потому, как правильно заметил в своем месте проф. Васильев, что венецианцы тогда не пострадали и мстить им было не за что.
625
Там же, стр. 72.
626
Там же, стр. 73.
627
Там же, стр. 73.
Очень важный вопрос о приобретениях венецианцев в результате четвертого крестового похода трактуется мимоходом, без различения теоретических прав Венеции от фактических владений республики св. Марка, — отсюда тенденция к преувеличению этих владений, уживающаяся, однако, с суждениями прямо ей противоположными: «Весь морской путь из Венеции в Константинополь был во власти республики» — утверждает проф. Васильев и тут же замечает: «Оба берега Босфора и Геллеспонта входили в состав владений Балдуина» [628] , чего Венеция по понятным причинам допустить не могла и не допустила.
628
Латинское владычество на Востоке. Петроград, 1923, стр. 33.