Образование Венецианской колониальной империи

Соколов Николай Петрович

Наши источники с очень раннего времени, уже с VI в., различают на лагунах нобилей, простой народ, колонов и рабов. Альтинатская хроника целую главу посвящает вопросу о происхождении венецианской знати, выводя ее из знати различных италийских городов и снабжая характеристиками, далеко не всегда лестными. [732] Трудно сказать, какая часть этих родословных отвечает действительности и какая представляет собою плод позднейших измышлений, несомненно одно, что в какой-то своей части, может быть в большей части, венецианская знать действительно была на лагунах пришлым элементом.

732

Caloprini de Cremona venerunt, tribuni ante fuerunt, magnifici et potientes… artificiosi sed mendaces… benivoli sed rixosi… molesti et negligentiosi de omne opere… (Arch. St. It., v. VIII, p. 86).

На новых местах она, прежде всего, «садилась» на землю, но так как больших земельных просторов здесь не было, то части ее неизбежно приходилось искать достатка в тех отраслях хозяйственной деятельности, которые были связаны с морем, т. е. в морских промыслах, не исключая и разбоя,

и в морской торговле. Первоначально между обеими этими группами несомненно существовали противоречия, находившие свое выражение и в вопросах внутренней, а еще более внешней политики. Только этим можно объяснить отсутствие единства в рядах венецианской знати во время борьбы Византии с первыми Каролингами. Почти наверное можно утверждать, что на стороне франков была та часть знати, которая тесно связана была с землевладением, — не случайно «западная» партия возглавляется крупнейшим землевладельцем патриархом Градо, тогда как на византийской стороне по понятным причинам были нобили, которые искали счастья и достатка на морских просторах. Победила, как известно, византийская партия, так как она, помимо того, что была, вероятно, уже в IX в. более многочисленной, еще находила поддержку со стороны основной массы остального населения лагун, также тесно связанного с морем. В X в., однако, и землевладельческая знать обратилась лицом к морю, и тогда различие это сгладилось; с этого времени венецианская аристократия выступает единым фронтом при защите своих интересов, как в вопросах внутренней, так и внешней политики.

Из всего этого следует, что вопрос о происхождении венецианской знати нельзя сводить к простому утверждению, что венецианский патрициат вел свое происхождение от разбогатевших купцов, от «венецианской буржуазии», как это делает, например, М. М. Ковалевский [733] , верно и обратное: очень много купцов были потомками землевладельческой знати.

Представители венецианской знати именуются в греческих источниках архонтами, в латинских — мужами разумными, первыми, лучшими. Это они на первых порах политической истории лагун выдвигали из своей среды трибунов, позднее — дожей и лиц на другие высшие посты. [734] Из их среды вербовались и представители высшего клира. Достаточно заглянуть в списки патриархов Градо и их епископов суффраганов, чтобы убедиться в этом. Из второй книги той же Альтинатской хроники мы видим, что первые патриархи были выходцами из различных мест Италии и даже Греции, но с восемнадцатого имени мы видим только представителей венецианской знати, поставлявшей также и дожей. [735] То же самое мы увидим, если будем рассматривать списки епископов Торчелло, Иезоло, Оливоло и др. [736]

733

Происхождение современной демокр., т. IV, стр. 9.

734

В. Cecchetti. I. nobili e il popolo. (AV, v. III, pp. 430 ss).

735

Chron. Alt., ed. ASI, v. VIII, pp. 41–45.

736

Ibid., pp. 46, 47.

Сила венецианской знати заключалась в ее богатствах, состоявших в земельных угодьях, в городских домах, морских судах, деньгах и товарах. Знатные люди были окружены обширной клиентелой зависимых от них людей, — Калоприни в 983 г. бежали к императору Оттону с многочисленной свитой, состоявшей не из одних только родственников. [737] Некоторые из знатных фамилий искали себе сторонников среди основной по численности массы населения дуката, «народа», и нередко ее здесь находили. Алчные, самолюбивые и властолюбивые фамилии эти долгое время были, как впрочем и всюду в Европе того времени, элементом феодальной анархии и раздоров в зарождавшемся купеческом государстве на лагунах. Лишь постепенно, все более и более превращаясь в купцов, представители венецианской знати воспитали в себе то чувство классовой солидарности, дисциплины и твердого порядка, без которых Венеция не могла бы быть тем, чем она была в действительности в последующие столетия.

737

Joh. Diac. Chr., ed. cit., p. 28.

Простой народ, populus, не представлял собою однородной массы свободного населения, — здесь были свои «большие, средние и малые» люди. [738]

Верхушечная часть «больших» людей ближе стояла к знати, чем к людям меньшим и, вероятно, в конце концов пополняла ее ряды, по мере того, как торговые операции или ростовщичество ее обогащали. Вероятно, именно они имеются в виду, когда дожи говорят о «своих верных», о «добрых людях», о «соприсутствующих» при их, дожей, избрании.

738

Magna parte populi, majores mediocres et minores… (Romanin, Storia, v. I., p. 374).

Люди среднего достатка и «меньшие» были той массой свободного населения, которая заполняла потом ряды цеховых организаций, что ни в какой мере не исключает и того, что рядом с ними становились здесь также и постепенно освобождавшиеся полузависимые и зависимые люди. «Меньшие» люди из народа чувствовали себя, наверное, ближе к этой части венецианского населения, чем к людям «большим». Это они были рыболовами республики, добытчиками соли, представителями постепенно развивавшихся ремесел, матросами на кораблях, солдатами республики на суше и на море. Люди среднего достатка из них несомненно занимались и торговлей, и при том не обязательно только внутренней и мелочной.

Довольно значительную первоначально часть венецианского населения, потом постепенно уменьшавшуюся, составляли люди полусвободные, крепостные. В качестве таковых они обрабатывали поля, сады и виноградники венецианской знати и клира. На Иезоло знатные трибунские

фамилии живут в замках, земли вокруг которых обрабатываются их колонами. [739] Епископская кафедра Торчелло взимает с виноградарей, сидящих на ее земле, натуральный и денежный оброки. [740] Альтинатская хроника повествует об оброках и барщине колонов Каорле в пользу крупнейшего здесь землевладельца, дожа. [741] Патриарх и монастыри получают со своих колонов скот, шерсть, кожу, зерно, лен, коноплю, вино. С меньшей степенью определенности, по состоянию источников, можно говорить о роли полусвободного населения дуката в ремесленном производстве, допуская это последнее в принципе. Таким образом, весь этот люд представлял собою долгое время нечто неотделимое от знати: с нею вместе он появился, как мы видели, на территории дуката, в орбите хозяйственного тяготения к ней он потом вращался.

739

Chron. Altin., MGH, v. XIV, p. 35.

740

Ibid., p. 9.

741

Ibid., pp. 41 ss.

В буржуазной исторической литературе иногда можно встретить мнение, что в Венецианском дукате никогда не существовало крепостничества. [742] Это по меньшей мере сомнительно. Мы не раз видели, как в наших источниках, восходящих к X веку, речь заходит о колонах. М. М. Ковалевский, отрицая наличие крепостных на землях венецианской знати, не берет на себя труда выяснить социально-правовое положение этой категории несомненно зависимого населения. Coloni — термин римского права, в кодексе Юстиниана означающий зависимых людей на землях крупных земельных магнатов. Необходимо иметь в виду, что в Италии вообще, и в Венеции в особенности, стойко держалась юридическая терминология римского права, — не только составители официальных документов, но и анналисты охотно пользовались терминологией кодекса Юстиниана для обозначения новых социальных явлений. Не подлежит сомнению, что под именем колонов выступают в венецианских документах раннего средневековья крестьяне феодальной формации. Альтинатская хроника, рассказывая о переселении богатых землевладельцев со старых мест в новый город на Риальто, сообщает, что там «остались только вольноотпущенники, рабы и работники виноградников». [743] Нет сомнения, что рабы и вольноотпущенники, оставленные в поместьях, находились первые в безусловной и вторые — в известной мере обусловленной зависимости от землевладельца. Для X века это будут крепостные, одни в условиях серважа, другие — в более мягкой форме крепостничества. Термин «массарии» в Северной Италии с очень раннего времени служил для обозначения несвободных работников земли. [744] Когда среди владений епископа Оливоло т. е. епископа на Риальто, называются 15 «массарицие» [745] , то мы вправе предположить, что обрабатывались они массариями, т. е. людьми, прикрепленными к земле. Правильнее будет не отрицать на территории дуката наличие полусвободных людей, а настаивать на большем, чем в остальных местах, проценте свободного населения, занятого в ремесле и сельском хозяйстве.

742

M. M. Ковалевский. Эконом. рост Зап. Европы, т. II, стр. 268.

743

Nullus enim remansit… nisi tantum modo libertini, et servi ac cultores vinearum.. Chr. Alt MGH, v. XIV, p. 34.

744

A. Doren, op. cit., p. 50.

745

Cod. dipl. Pad., v. II, N 7.

Несмотря на многочисленные постановления, направленные против торговли рабами, — постановления, впрочем, как мы уже видели, бесплодные, — рабы в Венеции долгое время были многочисленными. В этом нас убеждают не только известия о появлении на островах знати «вместе со своими рабами», не только различные документы частно — правового характера, как, например, завещания, но и те многочисленные pacta и praecepta, которые Венеция заключала с западными императорами. Одним из непременных пунктов этих грамот является взаимное обязательство о выдаче бежавших рабов. Укажем в качестве примера на диплом Оттона I от 967 г., который довольно близко стоит в хронологическом смысле к рассматриваемому нами времени. [746]

746

MGH. L. Const., v. I, p. 33.

Правовое положение рабов в Венеции первоначально не отличалось от их юридического статуса в античном мире, но потом, в силу развития феодальных начал, положение это стало меняться к лучшему: раб сажается на землю, получает доступ к общественному суду, нередко имеет семью и собственность. Однако значение фактов этого рода не следует преувеличивать, — за господином сохранялось все-таки право дарить, продавать и вообще отчуждать каким бы то ни было образом своего раба, судить его, наконец. [747] Отпуски на волю по разным побудительным причинам не были особенной редкостью, но отпущенный был связан со своим бывшим господином узами патроната.

747

Cum plenissima virtute et potestate ipsam habendi, tenendi, dandi, donandi, alienandi, barrattandi, obligandi, francandi, pignandi, affittandi, disfittandi, de eo vel ea testandi, et pro anima et corpore judicandi et quidquid emptori… placuerit faciendi… A. Valsecchi. Bibliografia analitica della legislazione della repubblica di Venezia. (AV, v. XIII, 1877, pp. 114 ss).