Образование Венецианской колониальной империи
Шрифт:
Проблема церковной зависимости Истрии от венецианского патриарха перейдет в XII столетие столь же мало решенной, как и проблема политико-экономической зависимости от Венеции истрийских муниципий.
Влияние Венеции на церковные дела в Далмации было еще менее значительным, чем даже в Истрии. Здесь Венеция пока и не претендовала на какую-либо зависимость далматинских церквей от патриарха Градо, — это произойдет только в следующем столетии.
В Далмации до 1067 г. была только одна митрополия с центром и Сплите. Сплитские архиепископы считали себя преемниками митрополитов Салоны. В 1067 г., однако, по воле папы Александра II, возникает архиепископская кафедра в Антивари, митрополия «верхней» Далмации с районом ведения — Котор, Дривасто, Травуния, Босния, Сербия. Вся остальная Далмация, Далмация «нижняя» осталась за Сплитом. Это разделение Фома Сплитский мотивирует несчастным случаем, происшедшим с епископами «верхней» Далмации, следовавшими морем в Сплит. [966]
966
Thomas Archid. Spalatensis, op. cit., p. 44.
Сплитская
Церковная распря, поднявшаяся в Далмации вокруг вопроса о славянском богослужении в X в., в XI в. отнюдь не прекратилась, а даже обострилась, вследствие полного разрыва восточной и западной церквей, происшедшего в 1054 г. На соборе в Сплите 1059 и 1060 гг. еще раз было осуждено употребление славянского языка и письмен, «изобретенных еретиком Мефодием». [970] Благосклонное отношение Крешимира IV к латинству делало римское влияние в Далмации и Хорватии устойчивым, хотя борьба продолжалась и далее. Нинская епископская кафедра на некоторое время была опорой славянского богослужения, в то время, как в остальных диоцезах «их славянские церкви почти все были закрыты». [971]
967
Ibid., p. 45.
968
Codex dipl. regni Cr., v. II, p. 131.
969
DHC, N 184, p. 205. Thomas Arch. Sp., op. cit., pp. 50 ss.
970
Thomas Arch. Sp., op. cit., p. 49.
971
Ibid., pp. 50, 51, 52 ss.
История со священником Ульфом или Вуком, подвергшимся преследованиям со стороны латинян, один из фактов этой борьбы. В конце концов борьба эта закончилась полукомпромиссом: часть хорватов сохранила славянский язык при богослужении, но та месса, которую они слушали в своих церквах, была католической, хотя и совершалась по книгам, написанным глаголицей, которую пришлось признать изобретением блаженного Иеронима. [972]
Венецианский правящий класс к религиозным вопросам, как к таковым, относился всегда довольно равнодушно; да это и не могло быть иначе в республике, экономические интересы которой были тесно связаны и со «схизматиками» Востока и с миром ислама. Однако там, где Венеция предполагала обосноваться более или менее прочно, она всегда добивалась религиозного единства с венецианской церковью. Мы будем иметь возможность убедиться в дальнейшем не раз в справедливости этого положения.
972
Л. В. Березин. Хорватия. Славония, Далмация и Военная граница, тт. I–II, СПБ., 1879, т. 1, стр. 427, 428.
Мы уже видели, что именно католическое духовенство далматинских муниципий поддерживало Венецию в то время, когда она впервые выступила у берегов Далмации. Венеция, поэтому, не имея пока возможности сделать большее, довольствовалась тем, что становилась на сторону латинства против «схизматиков», на сторону Рима против Византии, во всех случаях, когда в далматинских городах устанавливалось ее политическое влияние. В дальнейшем она сделает следующий шаг: она захочет подчинить по крайней мере часть далматинских митрополий патриарху в Градо. Но сможет сделать она это, и то только отчасти, лишь в XII столетии.
Все это позволяет сделать тот общий вывод относительно венецианских колониальных притязаний для XI в., что они, натолкнувшись на сопротивление хорватов и сербов, с одной стороны, и на сопротивление самих далматинских городов с другой, нашли себе лишь частичную реализацию в некоторых городах истринского, а также северной и центральной части далматинского побережья. Наиболее прочным преобладание Венеции было, однако, лишь на островах северной части архипелага: менее значительным оно было в городах северной Далмации и совсем не было реализовано к югу от Сплита.
Слабость экономических и политических позиций Венеции в ее сферах влияния не могла еще быть усилена за счет церковного влияния, так как помимо сопротивления Аквилейского патриархата в Истрии и митрополичьих кафедр в Далмации, Венеция пока не могла заинтересовать своими планами и привлечь на свою сторону папство. Венецианские политики, однако, были терпеливы и умели выжидать, когда это было необходимо.
Во второй половине XI в. в Адриатическом море появилась новая сила, которая угрожала запереть Венеции выход в Средиземное море, и это как раз в такое время, когда торговые связи и интересы республики на Востоке быстро возрастали. Этою силой были выходцы из Нормандии.
Они, как известно, появились в Италии в качестве буйных пилигримов, жадных искателей ленов и в качестве наемных солдат как раз в первой половине XI столетия. Это был один из начальных моментов западно — европейской феодальной экспансии, продолжением которой явятся потом крестовые походы.
Упадок Византии, очень непрочно владевшей южной частью
Все новые и новые банды пришельцев с севера усиливают удачливых авантюристов, и Византии, как и арабам, пришлось совсем туго: к середине XI века в руках Византии остаются только Бари, Тарент и Бриндизи. Угроза нависла над арабами в Сицилии. В шестидесятых годах норманам, принятым папой Николаем II под покровительство св. Петра, сопротивляются только Бриндизи и Бари. С этого времени норманская экспансия на юге Италии идет в двух направлениях: на запад, в Сицилию и на восток, в область Адриатики. В 1062 г. они завладели Мессиной, в 1072 г. в их руках был Палермо, в 1086 г. — Сиракузы. [973] В 1071 г. были взяты Бриндизи и Бари, и норманы вышли на берега Адриатического моря. [974] Через некоторое время они начали переправляться через него и атаковать его восточное побережье. Мы уже говорили о рейде, организованном одним из нормандских искателей приключений к берегам Хорватии. Венеция сразу поняла, какая опасность нависла над ее коммуникациями с Востоком: арабская опасность возродилась в новой форме, — оба берега Адриатики могли оказаться в одних руках, и не в руках слабевшей Византии, раздираемой распрями аристократических феодальных фамилий, а молодого и хищного государства с отважным воином, хитрым и неразборчивым в средствах политиком во главе. [975] Неудивительно, что Венеция сейчас же взялась за оружие, как только норманы открыли свои действия в Адриатике нападением на далматинское побережье. Дандоло сообщает нам, что в догат Доменико Сильвио «норманы вторглись во владения далматинцев и произвели здесь опустошения. Дож, выступив против них, заставил их удалиться, а от жителей Далмации получил крепкое заверение и обещание не допускать норманов в Далмацию». [976] Это как раз то обещание зависимых от Венеции городов Далмации, с которым мы уже встречались ранее.
973
Schaube, op. cit., p. 41.
974
Anonymi Barensis Annales. Muratori, RIS, v. V, col. 152.
975
Anna Comnena, Alexias, v. I, pp. 50, 58, 69.
976
Danduli Chr., ed. cit., 1. IX, cap. VIII, 6.
Скоро норманы перенесли направление своих ударов к югу, атаковав владения Византии, расположенные по восточному побережью Адриатического моря. При этом норманы не скрыли, что цели их идут гораздо далее этих территорий: в головах норманских феодалов родилась мысль о завоевании если не всей, то по крайней мере значительной части империи, которая сводилась тогда едва ли не к одному только Балканскому полуострову, да и то не в полном объеме. Грозная опасность нависла над восточной империей, которая как раз в это время до последней степени стеснена была тюркской экспансией с востока и севера [977] ; но серьезную угрозу это наступление представляло, как мы указывали, и для республики на лагунах.
977
Anna Comn., op. cit., v. I. pp. 166, 178 ss.
Жизненные интересы Венеции и Византии совпадали. Император Алексей I Комнин, который в это время овладел византийским троном, мог рассчитывать на деятельную поддержку со стороны республики св. Марка.
Однако, венецианские политики умели извлекать для себя особые выгоды даже в таких условиях, когда им самим можно было сделать серьезные уступки. Наступление норманов в Адриатике, как уже было указано, представляло большую опасность для собственных интересов республики. Это наступление грозило не только перерезать водный путь, связывавший Венецию с Востоком, но представляло крупную угрозу ее интересам на территории империи непосредственно. В некоторых наиболее важных пунктах Балканского полуострова Венеция уже имела в это время колонии своих земляков. [978] Норманы могли разорвать тонкую сеть экономических связей, которые были налажены венецианскими купцами. События в Византии, непосредственно предшествовавшие войне с норманами, оправдывали, казалось, самые худшие предположения. Венецианцы были кровно заинтересованы пока в поддержании империи, но они пошли навстречу Византии с чисто купеческим эгоизмом, вынудив у императора Алексея такие уступки, которые были чреваты неисчислимыми последствиями для обоих государств — и для Византии, и для Венеции. [979]
978
При осаде Драча оборону его ведет, между прочим, группа венецианцев (Анна Комнина, т. I, стр. 223), а между тем этот портовый город имел не больше значения для торговых интересов Венеции, чем десятки других.
979
Мы поэтому, только с большими оговорками можем согласиться с акад. Васильевским, который называет Венецию «искренне преданной служительницей Восточной империи» (Труды, т. IV, стр. 26, Союз двух империй).