Обреченная быть счастливой

Липкан Елена

– Хороший спектакль мы придумали, если ты поверил, - хмыкнул Федя и без приглашения вошел в квартиру, оставив Сашу стоять с разинутым ртом.

– Лиля, что он имеет ввиду?
– прищурился Лебедев.
– Ты обманула меня?

– Где моя дочь? Если ты ей что-нибудь сделал, я тебя убью!

Но тут я услышала восторженный писк Тори, которую подкидывал Феденька высоко вверх.

– Мамочка, мамочка, смотри как я высоко, - смеялась моя девочка.

– Саша, что ты хочешь?

–

Тебя, - не задумываясь ответил он, - я всегда хотел только тебя.

– Это не входит в ее планы, - все так же подкидывая Тори, произнес Жаров.
– Сначала мы с тобой поговорим, а потом и Лиля тебя послушает.

– Я не собираюсь разговаривать с тобой, Лиля моя жена и будет подчиняться мне.

– Ты заходишь слишком далеко, я уже не та девочка, которая вышла за тебя замуж. Вот только одного не пойму, Лебедев, почему ты не написал заявление о краже ребенка, тогда б меня лишили родительских прав и ты бы смог снова шантажировать меня дочерью.

– Ты и так повредила моей репутации, больше я рисковать не хотел.

– Лиличка, дорогая, позволь мне перекинутся несколькими словами с Александром. Тори покажи маме куклу, которую тебе подарил этот дядя.

– Дядя сказал, что он - мой папа, но я хочу, чтоб ты был моим папой, хорошо? – Тори послушно прижалась ко мне и повела в комнату.

– Саша, - спокойно начал Федя, - тебе ничего не остается сделать, как подписать документы на развод и отказ от всяких прав на дочь.

– Я никогда этого не сделаю, это моя жена и моя дочь.

– Ну жена - да, а вот дочь, сам понимаешь, спорный вопрос?

– Что ты имеешь ввиду?

– Ты и сам догадываешься, что мы с Лилей давно…, как это сказать, питаем определенные чувства друг к другу, и даже когда вы поженились, мы не прекращали нашу связь. А как ты объяснишь, что Тори родилась раньше срока?

– Близнецы всегда рождаются раньше срока, - аргументировал Саша.

– Да, но суть в другом, если я пущу слух, что жена наставляла тебе рога и, забеременев, решила выдать моего ребенка за твоего. И потом все узнают, что идеальный Лебедев, мало того что рогоносец, но еще и дурак, не распознавший обычной женской уловки.

– В этот бред никто не поверит!
– заорал Лебедев.

– Поверит не поверит, это дело такое, а вот твоя репутация идеально чистого человека умрет. Вот, еще вспомнил, ты вроде как в своих трудах писал, что ты не признаешь насилия, а тут всплывают новые факты: Александр Лебедев, психиатр, не только поддерживает насилие, но и применяет его в действии. С помощью своих связей я достану фотографии избитой тобой Лилии, а еще тот добрый доктор подтвердит, что у нее вследствие нанесения тобой телесных повреждений случился выкидыш. А если еще доказать, что ребенку было уже двадцать две недели, то это уже смахивает на умышленное убийство. Ведь доказать твою неприязнь к жене из-за наших отношений будет не сложно, - Федя прицокнул.
– Букет получается, как не крути, шикарный. А еще свидетельские показания о равнодушии к своей дочери, и, кстати, у меня уже есть показания педиатра в роддоме, что ты просил написать его отказ от ребенка именем жены.

–

Что ты хочешь? Ты знаешь, что это меня уничтожит, моя репутация – это все, что у меня осталось.
– На Лебедева жалко было смотреть, поникший, терзаемый сомнениями, для него так важно было остаться идеальным человеком в глазах общества.
– Но я не могу дать ей развод, я ее люблю!

– А кстати, представь еще выйдет статья под броским названием: « Жена пускается в бега, чтобы защитить свое дитя от насилия со стороны отца», по-моему, классно звучит, как думаешь? – Жаров не щадил человека, который причинили его возлюбленной столько горя.

– Но что скажут люди? – заныл Лебедев.

– А как тебе такое: «Лиля не смогла стать идеальной спутницей идеального мужчины Александра Лебедева, и он в силу своего благородства и справедливости дал ей свободу!»

– Жаров, я ее люблю, понимаешь?

– Либо любовь, либо репутация, сам выбирай.

Прошла минута оглушительного молчания, и только шуршание переворачиваемых листов нарушала тишину. Лебедев сделал свой выбор: репутация для него оказалась важнее всего остального. Лилия и Тори были свободны.

Я играла с Тори, когда вошел Федя и улыбнулся мне самой нежной улыбкой.

– Все хорошо, цветочек, поехали домой.

– А бумаги? А развод?

– Ты свободна, Лебедев отказался от всех прав на дочь.

– Как? Я не верю.

Федя показал подпись на документах и увел из злополучной квартиры нас с Тори, оставляя сгорбившегося человека на кухне наедине со своими мыслями. Теперь он напоминал поникшего Лебедя, но мне ни капельки не было его жаль. Прошлое ушло, пора смотреть в настоящее.

Эпилог

Феденька так и не рассказал мне, как ему удалось вырвать подпись с когтей Лебедева. Но мое любопытство быстро угасало, когда он накрывал мое тело своим и заставлял стонать и плакать от счастья. Никогда раньше моя жизнь не была столь полной и настоящей.

Ночные кошмары у меня прекратились, потом поблекли в моем сознании и исчезли навеки.

Моя мама, наконец, переехала в Киев и жила в той самой квартире Жарова, где два блуждающих человека в свое время нашли приют, а мы расположились в его роскошных апартаментах. Что и говорить, Тори была на седьмом небе, когда Федя официально ее удочерил, и она по праву смогла называть его папой. А он стал ей самым настоящим отцом, другого у нее не было.

Как я узнала, Лебедев через несколько месяцев женился на восемнадцатилетней девочке, и оставался безупречным в лице общества, продолжая, как и прежде вылепливать из супруги свой идеал. Однажды мне пришлось ее увидеть: красивая, утонченная, но что-то во взгляде ее напомнило меня саму, когда я была Лилией Лебедевой. Меня он не смог переделать, а этой бедной девочке Саша сломал дух, заставил покориться его воле. Может она и счастлива с ним, может этого и желала, но мне жаль ее, ведь рядом с этим человеком никогда не почувствует свободы и вкуса жизни, когда любимый человек не просто берет, но и отдает всего себя в одном прикосновении, поцелуе, объятии, не говоря о слиянии тел и душ, доводящих до изнеможения, наполняя безудержной энергией жизни.