Обреченная на корону
Шрифт:
Я думала о Джилли. Пошла она в Кросби-плейс? А что скажет стража, если женщина с исцарапанным лицом, в рваной, не особенно чистой одежде попросит встречи с герцогом Глостером? Прогонит ее.
Только от Джилли не так-то легко отделаться. Все зависит от того, поверила ли она мне. Если да, то будет стоять на своем.
В конце концов, как я сказала, терять ей нечего, а получить она могла бы многое.
Сумеет ли она пробиться к Ричарду? Если упомянет мое имя... Да, услышав его, он поговорит с ней. Только сможет ли она приблизиться к нему?
И
Мег закричала. Послышался голос Тома. В окно я видела факелы. Дверь распахнулась, и я услышала, как люди ворвались внутрь. Должно быть, они первым делом бросились в лавку. По лестнице зазвучали шаги.
Раздался голос:
— Анна! Анна! Ты здесь? Меня звал тот, кого я ждала.
От радости я едва не лишилась сознания. Я заколотила в дверь.
— Здесь, здесь... Ричард! Меня заперли. Послышался его крик:
— Где леди? Ведите меня к ней! Живо, слышите, живо!
Шаги. Скрежет ключа в двери. Ричард. Несколько секунд он не узнавал меня, и я внезапно вспомнила, как выгляжу. Потом воскликнула:
— Ричард! Ты приехал! Джилли нашла тебя. О, слава Богу!
Я бросилась к нему, и он обнял меня. Радость этой минуты после всех тягот и унижений была почти непереносима. По щекам у меня текли слезы. Я освободилась. Кошмар окончился.
УБЕЖИЩЕ
Дальнейшее казалось сном, помню я лишь его обрывки. Радость езды по тихим ночным улицам на коне Ричарда; блаженство ощущать его близость; ужас при мысли, как я выгляжу в грязном платье, непричесанная, пропахшая отвратительными запахами кухни, которые мучили меня с самого начала и к которым я слегка привыкла.
Я была не той Анной, которую Ричард знал много лет, а грязной, дурно пахнущей судомойкой.
Однако он прижимал меня к себе. Был очень нежен и вместе с тем гневен. Я знала, что он весь кипит от ярости. Но тогда мы еще не говорили об этом.
Проезжая по улицам, я благодарила Бога и Джилли. Она исполнила мою просьбу. Я скажу Ричарду, что обещала вознаградить ее, и должна позаботиться, чтобы она получила плату. Джилли сделала возможным мое освобождение; она пробилась к нему, и он нашел меня благодаря ей.
— Я везу тебя в монастырь святого Мартина, — сказал Ричард. — Там ты будешь в безопасности... в убежище. Никто не сможет причинить тебе зла. Монахини о тебе позаботятся. Завтра днем я приеду, тогда поговорим.
Как прекрасно он понимал мое состояние! Мне пока не хотелось разговаривать. Я могла только твердить себе: «Свободна. Все позади. Больше не увижу этой грязной кухни, не буду дрожать на своем тюфяке, прислушиваясь к шагам по лестнице. Смою грязь этой пекарни с тела и выброшу ее из памяти».
В монастыре я вымылась. Одежду, что была на мне, сожгли. Волосы стали чистыми. Приятно было ощущать их на плечах свежими, благоухающими.
Пока у меня не было своей одежды, мне дали надеть серую рясу.
Спала я в маленькой келье с распятием на стене. Для меня это было роскошью.
Днем
— Анна! — воскликнул он. — Ты снова выглядишь моей Анной — хоть и очень непритязательна. Как монашка. Ничего, мы снова вместе. Я просто не могу думать о случившемся. Меня переполняет гнев.
— Ты приехал за мной. Я знала, что приедешь, если дам знать, где нахожусь. Джилли... ту женщину... надо вознаградить.
— Она будет вознаграждена. Ей уже дали еды, одежду, денег. Об этом не беспокойся. Я благодарен этой женщине не меньше твоего. Теперь расскажи... если есть желание вести речь об этом. Или лучше потом? Нам нужно о многом поговорить, и время у нас есть.
Я вкратце рассказала ему о случившемся: как меня увезли ночью, потому что одна из служанок сказала мне, будто он хотел отправить меня в убежище.
— Меня, видимо, опоили, — сказала я, — потому что почти всю поездку я проспала и проснулась уже в той пекарне.
Ричард крепко прижал меня к себе.
— Это проделка Георга, — сказал он. — Георг стремится помешать нашему браку, пока ты не замужем, он твой опекун и полный хозяин над богатством Уорика. А когда выйдешь замуж, половина перейдет тебе. В этом все дело.
— Если так, почему он не убил меня? Ричард весь напрягся.
— Не отважился. Эдуард снисходителен к нему... чересчур снисходителен. Георг полагается на свое обаяние и семейные узы... но может зайти слишком далеко и сознает это. Он интриган, но интриги его часто сумасбродны. Сперва делает, потом думает. Такое уже бывало не раз. Для него главное — не дать нам пожениться. Со временем он придумает другой план и примется осуществлять его на свой неуклюжий манер.
Я содрогнулась:
— Не бойся, — сказал Ричард. — Ничего подобного с тобой больше не случится. Мы поженимся. Только сперва нужно преодолеть два препятствия. Добиться согласия Эдуарда, а он, я уверен, пожелает мне счастья. Потом разрешения от папы, ведь мы с тобой состоим в кровном родстве. И медлить с этим нельзя.
— Твой брат постарается помешать нам. Я его боюсь. И, кажется, всегда боялась.
— О Георге я позабочусь.
— Жаль, что между вами возникли нелады.
— Жаль, но они существуют. Я готов убить Георга. И, возможно, убью. При мысли о том, как меня не пустили, когда я приехал к тебе...
— Расскажи.
— Георг сказал, ты больна... и тебя нельзя видеть. Можешь вообразить мои чувства. Я ответил: «Все равно, меня она примет». Георг заявил, что не допустит этого, так как не хочет подвергать опасности твою жизнь. Какой лицемер! Да, когда-нибудь я определенно убью его.
— Ты уехал и потом вернулся?
— Да. Сказал, что непременно увижусь с тобой. Я не верил, будто ты не в состоянии принять меня. Попытался прорваться силой, но мне преградили путь стражники. Я понял, что для одного из нас дело может кончиться плохо. Эдуард рассердился бы. Он велел нам обоим помнить, что мы одна семья и должны держаться заодно.