Обреченная невеста. Чужая судьба
Шрифт:
– Испытание? – недоумённо переспросила, вновь переведя взгляд на хромающего ребёнка. Он почти забрался на вершину, но каждый раз, когда его едва не сбивало с ног мощным порывом ветра, сердце болезненно замирало.
О чём вообще думали его близкие?! Как могли выпустить из дому в такую погоду? Или…
– Леон не сирота, – ответил Гаррет, считав мои мысли, – пойдём, сейчас сама всё поймёшь.
Миг! И мы переместились на вершину, замерев прямо у столпа бушующего пламени. На удивление, оно не обжигало, а манило уютным теплом и очаровывало всполохами целительных искорок.
– Да, Леон хочет просить об исцелении, – феникс вновь прочитал мои мысли. – Подойди к огню, на алтаре написаны имена тех, кто приходил сегодня к горе вместе с ним и провалил испытания.
Едва исполнила приказ, увидела длинный список и небольшие амулеты с фотографиями напротив каждого имени. Здесь были мужчины и женщины разного возраста, но все амулеты, кроме одного, были блеклыми и выцветшими, и лишь фотография Леона переливалась и искрилась яркими красками.
– Любой может прийти к океану и попросить сирен о помощи, но загадать желание во время магического шторма – честь, доступная избранным, – пояснил Гаррет, – элементали могут совершить невозможное, исполнить любую мечту, но всегда выбирают сами и повлиять на их решение не могут даже Пряхи.
Хотела спросить, как проходит этот отбор и чем могу помочь, но на гору неожиданно поднялся Леон. Лицо не по-детски серьёзное, полный решимости взгляд чётко направлен на алтарь. Меня и Гаррета он словно не замечал…
– Я скрыл нас магией, – пояснил феникс. В этот же миг парнишка шагнул ближе и внутри зачарованного пламени вспыхнули обрывки его прошлого.
Смуглый поджарый мужчина с короткими пшеничными волосами стоял на пирсе, доставая из лодки сети с рыбой. Рядом суетился Леон и две девчушки постарше, с такими же медными косами и очаровательными веснушками, как и у самого мальчишки. А на берегу с улыбкой застыла огненно-рыжая женщина с младенцем на руках. Я сразу узнала в ней мать Леона, сходство было поразительным, зато от отца малыш унаследовал лишь пронзительно-голубые глаза и прямой нос.
От вида счастливой семьи губы невольно растянулись в улыбке. Было в них нечто особенное, солнечное, настоящее. Жаль, прекрасная идиллия длилась недолго… Картинка внезапно сменилась, и я увидела, как отвлёкшийся на сестру Леон оступился и упал с пирса, ударившись спиной о выступающие из воды камни.
Чужая боль накрыла с головой, схлестнувшись с безмолвными криками его родных. Пламя не передавало слов, лишь показывало обрывки воспоминаний, но и этого хватило, чтобы по щекам хлынули горячие слёзы. Хотелось любой ценой помочь мальчику, сделать так, чтобы он снова стал таким, как в своих воспоминаниях. Здоровым, озорным и юрким как лисёнок…
– У семьи нет денег, чтобы оплатить моё лечение, – услышав детский голос вздрогнула, а через миг сквозь осколки чужих воспоминаний я вновь увидела стоящего возле алтаря Леона, – отцу за десять лет не поймать столько рыбы, чтобы заплатить светлым целителям!
Перед глазами вспыхнул образ старика Берригоу, и я не понимала, почему семья мальчика не обратилась в штаб…
– Леон чистокровный человек, в нём почти нет магии, – пояснил Гаррет, – энергия тёмных целителей для него опасна. И
– Знаю, – с горечью прошептала. А ведь Вольгард точно помог бы, обратись семья Леона к нему!
– Я слышал, отец хочет взять денег в долг у герцога Тагротта, – голос Леона дрогнул от злости, – но он гадкий тип! Не хочу, чтобы родители до конца жизни отрабатывали проценты! И ещё…
Мальчик запнулся, но в вихре пламени тут же возникло лицо мужчины лет сорока, с неприятным, надменным лицом и длинными, утянутыми в низкий хвост волосами. Я не могла назвать его некрасивым, черты лица были правильными и по-своему интересными, но порочная улыбка и сальный взгляд портили впечатление, выдавая гнилую натуру и мерзкий нрав.
Рядом с мужчиной внезапно возникло лицо рыжеволосой девчонки лет шестнадцати, той самой, из-за которой Леон случайно упал с пирса.
– Он Маришку в горничные хочет… – в глазах мальчика вспыхнули ярость и боль, выдавая отнюдь недетский взгляд на жизнь. Леон рано повзрослел и знал, чего ждать от таких, как герцог Тагротта. – Не хочу, чтобы из-за меня сломали жизнь сестре! – воскликнул, решительно шагнув к пламени и протянув к алтарю крохотный мешочек. – Я мало что могу предложить, но здесь алгорская ракушка и жемчужина, которую добыл сам, пока ещё мог нырять, – добавил с надеждой. – Если согласитесь вылечить меня в долг, я ещё принесу, обязательно! Только помогите, прошу! Я ведь после отца второй кормилец в семье, и способности у меня есть ценные…
В пламени снова вспыхнули обрывки чужих воспоминаний. Похоже, до несчастного случая Леон иногда нырял с лодки за жемчугом и безошибочно находил среди водорослей редкие ракушки, которые они позже продавали торговцам.
– Леон чувствует магию океана и ценности, за которыми охотятся целители и зельевары, – пояснил Гаррет, – но из-за травмы он больше не может нырять, как и его отец. А денег с продажи этой жемчужины не хватит даже на четверть лечения. Травма слишком серьезная, шторм и твой хрустальный Дар его единственная надежда на исцеление.
– А я…
– Можешь использовать крылья, чтобы вылечить позвоночник Леона, – кивнул Гаррет, – если согласишься принять его дары вместо элементалей, я помогу создать нужное плетение, а духи грозы скроют твою магию от Охотников.
– Соглашусь! – ответила, не колеблясь ни секунды, и едва малыш положил мешочек с подарками на край алтаря, подошла ближе, накрыв их своей ладонью. – Я, Альена, принимаю дары и обещаю вылечить тебя!
ГЛАВА 22.3
Новый раскат грома расколол небеса, скрепляя наш договор, и с кончиков моих пальцев соскользнули первые хрустальные искорки. Даже не пришлось призывать Силу, она сама откликнулась на чужую боль и чистые помыслы. Только что делать дальше я пока не представляла.
Леон по-прежнему смотрел сквозь меня, гипнотизируя взглядом бушующий океан и пляшущие на алтаре всполохи зачарованного пламени. Зато боль в изумрудных глазах сменилась искренней надеждой и пронзительной верой в чудеса. Он всё же почувствовал ответ.