Обреченная
Шрифт:
– Чертов трус, - выругался Драммонд.
Они очутились в искусственном гравитационном поле корабля. Марсель сел на скамейку.
– Тебе пришлось тяжеловато, - заметил капитан.
Драммонд лишь апатично оглянулся.
– Послушай, - сказал Марсель, усевшись поудобнее и расслабившись.
– Очень немногие способны на то, что сделал ты. Большинство вообще не вышли бы наружу, сознавая, что им предстоит.
– Он посмотрел на «леденец» и звезды, поблескивающие где-то далеко за ним.
– Хочешь, чтобы я закрыл люк и мы пошли внутрь?
Тот отрицательно покачал головой.
–
Спустя несколько минут вернулись Бикман с Карлой со своим трофеем. Они бережно пронесли его через воздушный шлюз, при гравитации в половину g, что было нормально для кораблей в полете. (На поддержание силы тяжести и так уходит слишком много энергии.) Длина стержня равнялась высоте роста Марселя - следовало ожидать, что его вес на корабле будет весьма значительным.
Когда они оказались в гравитационном поле, на лице Карлы появилось озадаченное выражение. Она сделала знак Бикману отойти и без труда пронесла объект сама.
– Импосибилиум было правильным словом, - заметила она.
– Он почти ничего не весит.
Бикман пристально посмотрел на предмет.
– У них великолепные инженеры, не так ли?
– Совершенно верно, - согласилась она.
– Благодаря весу?
– спросил Марсель.
Драммонд дышал уже почти нормально. Он явно хотел что-то сказать, и Бикман предоставил ему слово.
– Проблема, - Драммонд произносил каждое слово так, будто говорил на древнегреческом, - в том, какую функцию выполняла эта конструкция… - Он помолчал, чтобы еще раз набрать воздуха.
– В том, что изрядная масса распределена по такой огромной длине.
– Он взглянул на Бикмана. Тот кивнул.
– Прочность этой структуры в любой ее точке недостаточна, чтобы выдерживать вес всей конструкции. Представьте себе… э-э… Звездный Центр в Чикаго и подумайте, что вы сделали его из картона.
– Он развалится, - вмешался Марсель.
– Совершенно верно, - подтвердила Карла.
– Из тех материалов, что у нас есть, мы не можем создать структуру такого типа.
– Она кивнула в сторону двери воздушного шлюза.
– Все они будут сродни картону. Если мы попытаемся сделать нечто подобное, его разрушит собственная же масса.
Тут Бикман ухватил нить разговора.
– Чтобы воздвигнуть что-то столь же огромное, как Звездный Центр, нужны строительные материалы, обладающие особыми качествами.
– Прочностью, - начал Марсель.
– И легкостью, - закончила Карла. Она посмотрела на образец.
– Нам известно, что он прочный, потому что агрегат все еще составляет единое целое. А теперь мы знаем, по крайней мере в первом приближении, почему он не рассыпается. Он не тяжелый.
Они закрыли выход из воздушного шлюза. Через несколько минут замерцали зеленые лампочки, открылся внутренний люк. Они отключили скафандры и покинули шлюз.
– И что дальше?
– спросил Марсель.
Бикман, похоже, был доволен.
– Мы сделаем анализ этой штуки. Чтобы попытаться понять, как они ее сделали.
С точки зрения Августа Кэньона, Обреченной планету назвали совершенно справедливо.
– Все не так уж плохо, - произнесла Эмма Константин, его агент и единственная другая живая душа на борту «Эдварда Дж. Цвика», не считая пилота.
– Что не плохо?
– требовательно вопросил Август. Целые пять недель в этом межзвездном рейсе он едва сдерживался от того, чтобы не вскипеть и не высказать все, что думает по этому поводу. И еще он устал сидеть взаперти, устал коротать время на виртуальных пляжах, когда другие журналисты его возраста и квалификации прямо сейчас проводят весьма солидные расследования, преследуя коррупцию в Лондоне, адюльтеры в Вашингтоне и тупость в Париже.
– У нас отличная тема, - сказала она.
– Столкновение планет. Это же великолепный материал, если правильно его подать!
– Это мог бы быть великолепный материал, - заметил он, - если бы там было у кого взять интервью.
Кэньон заслужил всеобщее доверие - выпускник Гарварда, он сотрудничал с «Вашингтон Он-лайн» и позднее с Сэмом Брюстером, который был исключительно деятельным любителем сенсационных разоблачений и разгребания всяческого дерьма в высших эшелонах власти. Кэньон проработал с ним полгода - этого Брюстеру хватило, чтобы осознать, что ему приходится отдуваться за этого обличителя, разносящего в пух и прах все властные структуры столицы. После менее чем дружеского расставания Кэньону посчастливилось перескочить в «Толидо экспресс».
– У нас будет целый корабль, переполненный учеными.
– Замечательно. Вы когда-нибудь пытались заставить физика рассказать что-нибудь людям, слабо заинтересованным в том, чтобы его выслушать?
– Ну, приходилось, в случае необходимости.
– Убежден, что у нас как раз такой случай. Кубическая теория. Гравитационные волны. Коронационные силы. Это очень опасная и злободневная штука.
– По-моему, все же корреляционные силы.
Он глубоко вздохнул.
– Да какое это имеет значение! Что нам нужно - это серьезный политик. Кто-нибудь, кто выступит против планетарных катастроф.
– Послушайте, - сказала она.
– Не надо гнать слезу! У нас есть все сведения об этих людях.
– Знаю, - кивнул он.
– На «Венди» находится Таскер, ему и придется говорить, но проблема вот в чем: его невозможно остановить.
– Если понадобится, мы это подредактируем. Послушайте, Авги, мы здесь, и должны сделать все, что в наших силах. Иначе я категорически отказалась бы от этого назначения. Однако все будет намного интереснее, чем вы думаете.
– С какой стати?
– А вот с какой. Планеты не сталкиваются друг с другом ежедневно.
– Она сдвинула брови, сожалея, наверное, не о назначении, а о своем партнере.
– И еще на Обреченной обнаружены руины.