Обреченное королевство

Сандерсон Брендон

Навани озабоченно посмотрела на него.

— Далинар, мы нуждаемся в нем для нашего дела, ты прав. Но держи его на расстоянии вытянутой руки.

— Пожелай мне ветра удачи. — Он потянулся к ней, но остановил себя. Что он собирается сделать? Обнять ее на глазах у всех. Слухи побегут как огонь по бассейну с маслом. Он еще не готов. Он только поклонился и поторопился приказать ответить на призыв горнов и приготовить его Доспехи Осколков.

И только на полпути вниз до него дошли ее слова. Он даже остановился. Она сказала

«мы нуждаемся в нем для нашего дела».

И в чем их дело? Он сомневался, что Навани это знает. Но она уже начала думать о них двоих, как о команде, работающей вместе.

И он тоже.

* * *

Прозвучали рога, чистый и прекрасный звук, означающий, что сражение близко. На складе леса началась суматоха. Посыпались приказы. Сегодня будет атакована Башня — то самое место, где, благодаря усилиям Каладина, Садеас потерпел поражение.

Самое большое из плато. Самое завидное.

Мостовики побежали за жилетами. Плотники и подмастерья шарахались с их дороги. Матал выкрикивал приказ за приказом; бег с мостом был единственным временем, когда он командовал без Хашаль. Бригадиры орали бригадам построиться.

Ветер безжалостно стегал воздух, неся по небу щепки и сухую траву. Кричали люди, звенели колокольчики. И через этот хаос шагал Четвертый Мост с Каладином во главе. Но, несмотря на спешку, солдаты останавливались, мостовики раскрывали рот, плотники и подмастерья замирали на месте.

Тридцать пять человек шли ровным шагом в ржаво-оранжевых доспехах, умело подогнанных Лейтеном к кожаным курткам и шапкам. Руки защищали наручи, ноги — наголенники. Шлемы были сделаны из нескольких разных кусков и украшены — по настоянию Лейтена — рубцами и выступами, похожими на края ракушки или крошечные рога. По всем остальным доспехам шел узор в виде зубчиков, похожих на зубцы пилы. Его нарисовал Безухий Джакс, где-то раздобыв синюю и белую краски.

Каждый бригадник Четвертого Моста нес деревянный щит с прикрепленными к ним — на этот раз крепко — красными костями паршенди. По большей части ребра, покрытые спиральными узорами. Кое-кто прикрепил к щиту еще и пальцы, которые громко стучали, другие добавили к шлемам несколько острых ребер, которые выглядели клыками или мандибулами.

Наблюдатели с изумлением глядели на них. Они уже видели такие доспехи, но впервые их имел каждый член Четвертого Моста. Все вместе они представляли великолепное зрелище.

Десять дней и шесть забегов с мостом позволили команде Каладина усовершенствовать свой метод. Пять человек — приманка, еще пятеро передних держат в одной руке щит, а мост несут второй. Их число пополнилось за счет выздоровевших раненых.

И за все эти шесть забегов мостовики не потеряли ни одного человека. Остальные бригады шептались о чуде, но Каладин об этом ничего не знал. Он заботился только о том, чтобы в его мешочке всегда были заряженные сферы. Большинство лучников паршенди стреляло по

нему. Каким-то образом они знали, что он был центром всего этого.

Они дошли до своего моста и построились, потом повесили щиты на боковые выступы. В то мгновение, когда они подняли мост, все остальные команды дружно прокричали им ура.

— Что-то новенькое, — сказал Тефт Каладину, стоявшему слева.

— Похоже, они наконец поняли, кто мы такие, — ответил Каладин.

— И кто?

Каладин поставил мост на плечи.

— Мы их защитники. Мост, вперед!

Они пустились рысцой, направляясь к полю построения и провожаемые одобрительными криками.

* * *

Мой отец не сумасшедший,думал Адолин, наполняясь энергией и возбуждением по мере того, как оружейники надевали на него Доспехи Осколков.

Все эти дни Адолин обдумывал открытие Навани. Он ошибался, совершенно ужасно. Далинар Холин неослабел. И несостарился. Он был прав, а Адолин ошибался. После долгих мучительных переживаний, Адолин принял решение.

Он рад, что ошибался.

Он усмехнулся и согнул палец бронированной правой руки, когда оружейники перешли налево. Он не знал, что означают видения и что они предвещают. Отец стал кем-то вроде пророка, очень обескураживающе, если подумать.

Но сейчас важно другое — Далинар Холин не сумасшедший. И пришло время верить ему. Отец Штормов, он заслужил такое право.

Оружейники закончили надевать Доспехи и отошли назад. Адолин вылетел из оружейной на свет солнца, привыкая к полученной силе и скорости и весу Доспехов. Нитер и остальные пять Кобальтовых гвардейцев поторопились за ним, один привел Чистокровного. Адолин взял поводья, но пошел пешком, давая себе время приспособиться к Доспехам.

Вскоре они вошли на поле построения. Отец, тоже в Доспехах, говорил с Телебом и Иламаром. Возвышаясь над ними, он указывал на восток. Туда, к краю Равнин, уже шли несколько рот.

Адолин, возбужденный, подошел к отцу. Приблизившись, он заметил всадника, едущего по восточному краю лагерей. Всадника в сверкающих красных Доспехах Осколков.

— Отец? — сказал Адолин, указывая на всадника. — Что он делает здесь? Разве он не должен ждать, когда мы подойдем к его лагерю?

Далинар посмотрел туда и махнул рукой конюху. К нему подвели Кавалера, отец и сын вскочили на лошадей и поскакали наперерез Садеасу, сопровождаемые Кобальтовыми гвардейцами. Неужели Садеас хочет отменить атаку? Быть может, он боится опять потерпеть поражение при атаке Башни.

Как только они сблизились, Далинар осадил Кавалера.

— Вы должны поторопиться, Садеас. Нам нужно двигаться быстро, если мы хотим оказаться на плато раньше паршенди и добыть сердце.

Кронпринц кивнул.