Обреченные королевства
Шрифт:
Вид из окна открывался такой, что дух захватывало, – даже теперь, когда кругом царила зима и было решительно невозможно высунуться наружу, не закутавшись от холода в кожаные и меховые одежды.
Люцию, однако, не пугала стужа. Она любила свою страну, невзирая на все сложности, которыми была чревата принадлежность к семейству Дамора. Она любила книги, обожала заниматься с наставниками и впитывала знания, точно губка. Люция читала все, до чего могла дотянуться. По счастью, во дворце имелась несравненная библиотека. Знания, к которым так тянулась принцесса, были для нее
…Вот только редкому поклоннику удавалось миновать невероятно заботливого старшего брата, так что подарков было не особенно много. Магнус полагал, что ни один из юношей, успевших до сих пор проявить интерес к принцессе, не был достоин даже ее внимания, не говоря уже о руке. Магнус то казался ей чудом, то положительно выводил из себя – того и другого примерно поровну, и так всю жизнь. А последнее время она и вовсе не знала, что делать с его постоянно менявшимся настроением.
Люция смотрела в знакомое с детства лицо. Вот брат небрежно отбросил книжку. Тяга к знаниям досталась отпрыскам короля Гая не поровну. Магнуса тоже учили, только совсем другим наукам – верховой езде, фехтованию на мечах, стрельбе из лука. Сам он утверждал, что все это ему не нравится, но отец был непреклонен. Он лучше знал, что должен уметь принц.
– Клейона… Так еще младшую оранийскую принцессу зовут, – проговорил Магнус задумчиво. – Как-то я раньше не задумывался об этом. Погоди, а ведь вы с ней вроде ровесницы… Да, чуть ли не день в день родились!
Люция кивнула, поднимая томик с кушетки и засовывая его под большую стопку менее компрометирующих книг.
– Вот бы встретиться с ней, – сказала она.
– Вряд ли получится, – сказал Магнус. – Отец люто ненавидит Оранос и только мечтает, чтобы вся их страна в тартарары провалилась. Это он с тех пор, как… Ну да ты сама знаешь.
О да, Люция знала. Отец терпеть не мог короля Корвина Беллоса и не боялся открыто высказывать свое о нем мнение за пиршественным столом, когда на него, что называется, находил стих. Сопровождалось это ужасающими вспышками гнева. Люция полагала, что вражда зародилась на одном пиру в оранийском дворце больше десяти лет назад. Два короля тогда мало не передрались из-за таинственного увечья, полученного Магнусом в ходе поездки. С тех пор король Гай в Оранос не возвращался. Да его и не очень-то приглашали.
Воспоминание о том случае заставило Магнуса невольно коснуться шрама, тянувшегося от верха правого уха к углу рта.
– Сколько времени прошло… неужели ты так и не вспомнил, откуда у тебя это? – спросила Люция.
Шрам Магнуса всегда вызывал у нее жгучее любопытство.
Его пальцы замерли, как будто его застигли за чем-то предосудительным.
– Десять лет – долгий срок. А я был маленьким мальчиком…
– Отец требовал, чтобы ранивший тебя поплатился жизнью – кем бы тот ни был…
– Да, – сказал Магнус. – На самом деле он потребовал, чтобы голову нападавшего принесли ему на серебряном блюде. Каково ему было видеть маленького сына плачущим и залитым кровью! Даже если этим сыном был
– Да прямо, – хмыкнула Люция. Ее брат двигался с грацией пантеры. Кое-кто считал его смертельно опасным, учитывая, что он доводился сыном королю Гаю, прославившемуся железными кулаками. – Если и есть в семье кто неуклюжий, так это я!
– Вот уж не согласен. – Магнус улыбнулся, но из-за шрама улыбка вышла по обыкновению кривая. – Моя сестра милостива и прекрасна, и у нее тучи поклонников. И вот такому созданию досталось в братья чудовище со шрамом на роже.
– Брось, никаким чудовищем он тебя не делает, – фыркнула Люция. Мысль об этом показалась ей очень смешной. – Ты сам наверняка замечаешь, как девушки на тебя смотрят. Даже служанки в замке… Ты их, кажется, вовсе не замечаешь, но я-то вижу, с какой тоской они оборачиваются тебе вслед! Считают, что ты просто сногсшибательно хорош! А твой шрам всего лишь придает тебе… – Она чуть помедлила, подбирая нужное слово, и довершила: – Таинственности!
– Ты в самом деле так думаешь? – Его темно-карие глаза поблескивали смехом.
– Именно. – Она отвела с его щеки нестриженые темные волосы, чтобы повнимательней присмотреться к давно побледневшему шраму. Провела по нему указательным пальцем. – Кстати, не так уж он теперь и бросается в глаза. Я вообще не замечаю его.
– Тебе видней. – Голос Магнуса прозвучал как-то придушенно, а лицо стало несчастным. Он грубовато оттолкнул ее руку.
Люция нахмурилась:
– Что-то не так?..
Магнус отодвинулся прочь на несколько футов:
– Ничего. Просто я пришел сюда, чтобы… – Он провел пятерней по волосам. – Ладно, забудь. Тебе все это, наверное, неинтересно. Там отец внизу созвал непредвиденное совещание. Оставляю тебя заниматься…
Люция проводила его непонимающим взглядом – он буквально вылетел из ее комнаты, не произнеся более ни слова.
Брата что-то беспокоило. Последнее время это стало очень заметно, причем чем дальше, чем хуже. Магнус был рассеян и постоянно расстроен, и Люция не отказалась бы выяснить, что так гнетет любимого брата. Видеть его совершенно несчастным и быть не в состоянии хоть чем-то помочь – что может быть хуже!
А еще ей очень хотелось поделиться с ним собственным секретом. Он появился у нее с месяц назад, и о нем никто еще не знал. Совсем никто!
Выкинув из головы неуверенность и страх, Люция принялась молиться богине о ниспослании силы, веры и мудрости, достаточных, чтобы выстоять в надвигавшейся, как ей казалось, грозной буре.
Магнус спустился по длинной лестнице к главному залу дворца, двигаясь на шум. По пути он миновал нескольких знакомых – парней примерно его возраста, считавших себя его друзьями. Магнус чопорно улыбался, и ему улыбались в ответ.