Обреченные на победу
Шрифт:
Моя тактика сработала. Наши солдаты стреляли по «противнику», когда им выпадала такая возможность, передавали информацию, когда такой возможности не было, и при благоприятном стечении обстоятельств действовали коллективно. На второй день я и парень по фамилии Райли увидели две группы разных взводов. Они были настолько заняты пальбой друг в друга, что даже не заметили, как мы начали стрелять в них из отдалённого укрытия. Райли снял двоих, я – троих, а ещё трое перебили друг друга сами. Всё получилось шикарно! Покончив с делом, мы, ничего не говоря, отползли
В конце концов «противники» сообразили, что и как мы делаем, и попробовали сами применить такую тактику, но к тому времени их осталось слишком мало, тогда как шестьдесят третий почти не понёс потерь. Мы «перестреляли» всех, выследив последнего к полудню, а потом отправились бегом на базу, до которой оставалось километров восемьдесят. Последний вернулся ровно в 18. 00. В итоге мы потеряли девятнадцать человек, включая четверых, «убитых» в момент высадки, то есть меньше трети состава. Зато на нашем счёту оказалось более половины от общего количества потерь всех семи других взводов. Даже мастер-сержант Руис не мог сделать вид, что очень уж сильно недоволен нами. Когда командующий базой вручал ему приз победителя, он даже растянул губы в улыбке. Лично я не берусь представить себе, насколько тяжело ему было это сделать.
– Удача нам никогда не изменит, – сказал свежеиспечённый рядовой Алан Розенталь, подойдя ко мне на посадочной площадке шаттлов. – Мы с тобой назначены на один и тот же корабль.
Быстрый перелёт на войсковом транспорте «Френсис Дрейк» обратно на Феникс. Там увольнение до прибытия корабля ССК «Модесто», где нам предстояло влиться во второй взвод роты D двести двадцать третьего пехотного батальона ССК. На каждый корабль по батальону – примерно тысяча солдат. Очень даже легко затеряться. Я был рад, что Алан и дальше отправится со мной.
Оглянувшись на Алана, я невольно залюбовался его новенькой, чистой синей формой ССК. Скорее всего, потому, что и сам был одет точно так же.
– Чёрт возьми, Алан, – сказал я. – Мне кажется, мы отлично смотримся.
– Я всегда любил мужчин в форменной одежде, – сообщил он. – А теперь, когда я сам стал мужчиной в форме, я люблю их ещё сильнее.
– Н-да… – пробормотал я в ответ и тут же вскинулся: – Сюда идёт мастер-сержант Руис.
Руис осмотрелся, увидел меня на площадке для посадки в шаттл и подошёл поближе. Я опустил наземь брезентовый мешок с повседневным обмундированием и немногочисленным личным имуществом и чётким движением отдал честь.
– Вольно, рядовой, – бросил Руис, отсалютовав в ответ. – Куда направляешься?
– «Модесто», мастер-сержант, – доложил я. – И рядовой Розенталь тоже.
– Вы что, мозги мне крутите? – возмутился Руис. – Двести двадцать третий? А какая рота?
– Рота D, мастер-сержант. Второй взвод.
– Обалденно! – воскликнул Руис. – Вы будете иметь удовольствие служить во взводе лейтенанта Артура Кейеса, если, конечно, какой-нибудь чужак ещё не поужинал костлявой задницей этого старого мудака. Когда увидите его, передайте
Он отвернулся от Алана и перевёл взгляд на меня.
– И, кстати, можешь ещё передать ему, что мастер-сержант Антонио Руис сказал, что ты, как оказалось, чуть получше, чем то дерьмо, из которого слеплено большинство твоих корешей-новобранцев.
– Спасибо, мастер-сержант.
– Только смотри не вздумай сам в это поверить, рядовой. Ты тоже дерьмо. Только не очень жидкое.
– Конечно, мастер-сержант.
– Вот и хорошо. А теперь прошу извинить меня. «Отправляйся в дальний путь, только песню не забудь!»
Сержант отдал нам честь. Мы отсалютовали в ответ. Руис окинул нас взглядом, с большим усилием растянул губы в чуть заметной напряжённой улыбке, отвернулся и, не оглядываясь, зашагал прочь.
– Я боюсь его просто до поноса, – сознался Алан.
– Не знаю, не знаю… Мне он, пожалуй, даже нравится.
– Естественно. Он ведь считает, что ты, может быть, даже не совсем дерьмо. В его устах это большой комплимент.
– Ещё бы! Теперь мне остаётся всего лишь доказать, что он не слишком заблуждается.
– У тебя получится, – уверил Алан. – Ты ещё станешь настоящим дерьмом, если сильно постараешься.
– Утешил, – отозвался я. – Главное, что для этого у меня подходящая компания.
Алан усмехнулся. Двери шаттла раскрылись. Мы подхватили наши вещи и направились внутрь.
9
– Мне отсюда очень удобно стрелять, – сказал Уотсон, прицелившись поверх валуна, за которым прятался. – Разрешите мне пустить одну из этих штук.
– Нет, – ответила Виверос, наш капрал. – Их щит стоит на месте. Ты только потратишь впустую боеприпасы.
– Чушь собачья, – возразил Уотсон. – Мы торчим тут уже который час. Мы сидим здесь. Они сидят там. И что же, когда они уберут свой щит, мы выйдем, встанем во весь рост и начнём палить в них? Это вам не гребаный четырнадцатый век. Мы не обязаны договариваться о том, когда и как начнём убивать других парней.
Виверос совершенно явно начинала сердиться.
– Уотсон, тебе платят не за то, чтобы ты думал. Поэтому заткни хлебало и будь начеку. Все равно ждать уже недолго. В их ритуале остался только один пункт, а потом начнётся…
– Да? И что же это за пункт? – поинтересовался Уотсон.
– Они будут петь, – ответила Виверос. Уотсон ухмыльнулся.
– И что они собираются нам спеть? Песенки из бродвейского мюзикла?
– Нет, – сказала Виверос. – Они будут молиться о нашей смерти.
Как будто в ответ на её слова нижний край массивного щита в форме полусферы, прикрывающий лагерь консу, замерцал. Я дал своим глазам мысленный приказ поскорее сфокусироваться и уставился вниз. Там, в нескольких сотнях метров от нашей позиции, один консу прошёл сквозь щит. Было видно, как поле потянулось за его тяжёлым панцирем, и лишь когда он отодвинулся довольно далеко, электростатические нити отлепились и снова втянулись в щит.