Обреченные стать победителями
Шрифт:
– Время еще детское.
– Время, может, и детское, но с чего такая забота о ближнем? – Я с подозрением сузила глаза. – Колись, Форстад, что ты на самом деле задумал?
Кто в здравом рассудке на такое подпишется? Уверена, что преподаватели заставляют наказанных адептов создавать амулеты, чтобы самим не ковыряться.
– Думал долг отдать за таверну, но не хочешь – забудь, – пожал он плечами, развернулся на пятках и скрылся за поворотом.
Я невольно сделала несколько шагов и, из-за угла проследив за тем, как он удаляется, почувствовала себя… натуральной ведьмой. Может, правда метлу завести?
Этой
Начало ознаменовалось громким, леденящим кровь мычанием рейнсверского скиффолса или по простому летающей коровы. Спросонья я вскочила с кровати, но запуталась в одеяле и с грохотом шмякнулась на пол, но даже удар не вернул сознанию ясность. В туманной голове крутилась престранная мысль, что надо спасать сироп подорожника, иначе во время конца света издохну от банального кашля!
В себя пришла, когда схватила ящичек с аптекарскими снадобьями. С недоумением огляделась. Ночь подступала к середине, темнота приобрела густоту и непроницаемость, тишина сделалась до жути глубокой. Никакого конце света, рассыпающихся стен и кровожадных коров с перепончатыми драконьими крыльями не наблюдалось.
– Привидится же… – в страшном конфузе пробормотала я и вернула ящичек на место.
Едва прилегла, прикрылась одеялом, блаженно смежила веки, настраиваясь на сон, как комната сотряслась от душераздирающего рыка-мычания. Казалось летающая корова спряталась под кровать, застряла и теперь злобно орала, требуя выпустить ее на волю.
Амулет! В мгновение ока я подлетела к стулу, на котором висели изгвазданные в лабиринте штаны, вытащила из кармана оплетенный кристалл, мерцающий в темноте розоватым светом.
– Да чтоб тебе пусто стало, Верден Армас! – в сердцах плюнула я, начиная понимать, что именно он имел в виду под этим своим «крепкого вам сна, адептка Эден». Живо представлялось, как, вольготно откинувшись на спинку рабочего кресла, магистр закидывал в рот леденцовый шарик и щелкал пальцами, пробуждая защиту. В общежитии случался звуковой коллапс, а он разгрызал конфету, брал из вазочки новую и опять щелкал пальцами.
Сжимая камень в кулаке, я осторожно приоткрыла дверь и прислушалась к тому, что происходило в коридоре. Народ высыпал из комнат, испуганно галдел и пытался отыскать источник ужасающего шума. Представив, как прискочивший кастелян выгоняет меня с вещами и амулетом на улицу, я немедленно заперлась, подвинула к двери сундук, стоявший возле стены, и бросилась колдовать…
Уверена, что преподаватели заставляли адептов зачаровывать амулеты с тревожными сигналами в качестве наказания. Мол, не хочешь мести полы, колдуй, безропотная скотина. Мой предшественник оказался с юмором и заставил кристалл издавать мычание подыхающего скиффолса. Надеюсь, что спутница Армаса упала в обморок и уткнулась носом в пироженку, когда из его кармана вдруг громыхнул предсмертный хрип рейсверской коровы, а, очнувшись, дала странному кавалеру от ворот поворот. Ей-богу, он заслужил!
Только я сосредоточилась и начала разбираться,
– Магистр, тебя бессонница, что ли, мучает? – процедила я с ненавистью.
Вдруг в дверь тихонечко, как будто испуганно постучались. Пришлось чуточку отодвинуть сундук, открыть, насколько позволило узкое расстояние, и высунуться в коридор. На пороге стояла взлохмаченная девушка в розовом халате, назначенная смотрителем старостой этажа просто за то, что бедняжке не повезло заселиться в первую комнату. За ее спиной толпились испуганные девчонки.
– Ты ничего не слышала? – спросила она.
– Нет, – изобразила я широкий зевок. – Что-то произошло?
– Кто-то… – Девушка боязливо оглянулась через плечо к жительницам третьего этажа. – Ревел. Весь этаж перебудило. Кажется, это у тебя.
– У меня? – удивилась я, молясь, чтобы Армас решил, что достаточно наигрался, уже пошел спать или наконец принял холодный душ, если мысль об испорченном вечере не давала уснуть.
– Вообще ничего?
– Я сплю с берушами.
– А еще одних нет? – спросил кто-то.
– Увы, – пожала я плечами.
Откровенно говоря, чтобы не услышать ужасающего мычания следовало замазать уши глиной, но девчонки поверили и оставили меня в покое.
В следующий раз кристалл замерцал часа через три, когда я успела разобраться, чего нагородил товарищ, колдовавший над амулетом, а этаж окончательно успокоился. От паники, что сейчас «рванет», я с такой поспешностью притушила магию, что басовитое мычание, только-только зародившись, мгновенно переросло в невнятный скулеж и окончательно стихло. Звук исчез. Еще целый час, пытаясь безуспешно победить усталость и заснуть, я следила за тем, как лежавший на подоконнике возле лампы кристалл то тщетно вспыхивал, то затухал. Правда, теперь ярко, можно было вместо ночника оставлять.
На следующий день хуже меня выглядел только магистр Армас, проигнорировавший появление в аудитории нашей бравой пятерки. Даже ни с кем не поздоровался. Было заметно, что бессонная ночь не прошла для мужика бесследно. Злой, как голодная рейнсверская мухоловка, он заставил группу писать незапланированную проверочную работу, а сам, засев за преподавательской кафедрой, делал вид, будто изучает какую-то книгу, прихлебывал из кружки нечто бодрящее и с трудом сдерживал зевоту. И кому, спрашивается, сделал хорошо? Воспитатель болтливых адепток недоделанный.
Когда занятие наконец закончилось, народ устремился на выход. Я положила в общую стопку работу с решенными задачами и сдержанно обратилась:
– Магистр?
– Слушаю, адептка Эден, – хмуро проговорил он, не отрывая взгляда от книги, и прихлебнул напиток. Вернее, сделал вид, будто прихлебнул. Источник бодрости давно закончился, оставалось разве что высунуть язык и облизать стенки. Но я, наученная горьким опытом, мудро «не заметила» преподавательский конфуз.
– Амулет. – Оплетенный камень лег на стол.