Обреченные
Шрифт:
Это была уже концовка анекдота. Мыслями Люс была где-то далеко и упустила, что Майлз вообще его рассказывал. Девочка заставила себя отреагировать, громко рассмеявшись и даже хлопнув по барной стойке. Ее преувеличенный восторг, судя по всему, не столько успокоил мальчика, сколько слегка насторожил.
— Ух ты, — выдохнула она, уняв поддельный смех и борясь с подкатившей тошнотой, — Неплохая шутка.
Слева от них Лилит, высокая рыжая девица, одна из сестер-тройняшек, с которой Люс познакомилась в первый школьный день, замерла, не донеся до рта кусочек тартара из тунца.
—
Люс это застало врасплох.
— Я и не подозревала, что это вопрос вкуса, — заметила она. — Но в таком случае я определенно на стороне Майлза.
— Тсс, — вмешалась Франческа, неожиданно приобняв за плечи обеих девочек. — О чем бы ни шла речь, помните: вы на одной яхте с семьюдесятью тремя обычными учениками. Не нефилимами. Осмотрительность — вот девиз сегодняшнего дня.
Для Люс это по-прежнему оставалось одной из наиболее странных особенностей Прибрежной. Все время, что они проводили вместе с обычными ребятами в школе, им приходилось скрывать навыки, приобретенные на занятиях в Нефском доме. Девочке все еще хотелось поговорить с Франческой о вестниках, обсудить то, чего она добилась в лесу чуть раньше на неделе.
Но учительница уже скрылась, и к Люс с Майлзом тут же придвинулась Шелби.
— Как по-вашему, насколько осмотрительной мне следует быть, спуская все эти семьдесят три не нефилима в унитаз?
— Ну ты даешь, — рассмеялась Люс, но чуть замешкалась, когда Шелби протянула ей свою тарелку с закусками, — Только посмотрите, кто тут делится, — заметила девочка, — И ты еще говоришь, что у тебя синдром единственного ребенка!
Ее соседка отдернула тарелку, как только Люс взяла с нее оливку.
— Ну смотри, не привыкай к этому.
Когда у них под ногами загудел двигатель, все школьники на яхте разразились восторженными воплями. В Прибрежной Люс нравились такие мгновения, когда она толком не могла отличить нефилимов от обычных ребят. Невзирая на холод, несколько девочек остались снаружи. Смеясь, когда ветер трепал им волосы. Ребята, вместе с которыми у нее были занятия по истории, играли в покер в уголке главной каюты. За этим столом она ожидала бы увидеть Роланда, но тот явно не поехал со всеми.
Около бара Жасмин делала снимки общих планов, а Заря жестами подзывала Люс, с помощью бумаги и ручки показывая, что им все еще нужно составить речь. Девочка уже направлялась в их сторону, когда краем глаза заметила через иллюминатор Стивена.
Он стоял один, облокотившись на перила, в длинном черном плаще, мягкая фетровая шляпа покрывала его седеющие волосы. Люс по-прежнему не могла без тревоги думать о нем как о демоне, тем более что учитель ей искренне нравился — по крайней мере, то, что она о нем знала. Его отношения с Франческой смущали девочку еще больше. Они были такой прекрасной парой! Размышляя об этом, Люс вспоминала вчерашние слова Кэма — мол, они с Дэниелом не так уж и отличаются друг
К западу от яхты виднелась лишь бескрайняя синева на синем — океан и безоблачное небо. Вода была спокойной, но свежий ветер обдувал борта судна. По дороге к Стивену Люс пришлось схватиться за перила, сощурившись от яркого солнечного света и прикрыв глаза ладонью. Франчески нигде не было видно.
— Привет, Люс.
Учитель улыбнулся ей и снял шляпу, когда девочка подошла ближе. Его лицо выглядело очень загорелым для ноября.
— Как жизнь?
— Сложно сказать, — откликнулась она.
— Ты не чувствовала себя обескураженной на этой неделе? Наше занятие, посвященное вестникам, не слишком тебя разочаровало? Видишь ли, — добавил он, понизив голос, — мы никогда прежде этому не учили.
— Разочаровало? Нет. Мне понравилось, — поспешно возразила Люс. — То есть… смотреть оказалось трудно. Но и завораживающе. Мне хотелось с кем-нибудь это обсудить…
Под взглядом Стивена ей вспомнился подслушанный разговор, состоявшийся у пары учителей с Роландом. И то, что именно Стивен, а не Франческа с большей готовностью отнесся к включению вестников в учебный план.
— Я хотела бы все про них узнать.
— Все про них? — переспросил учитель, запрокидывая голову и подставляя солнцу и без того золотистую кожу, — На это уйдет немало времени. Существуют триллионы вестников, по одному почти на каждое событие в истории. Бесконечный простор для изучения. Большинство из нас даже не представляют, с чего начать.
— Вы поэтому не включали их в программу?
— Спорный вопрос, — ответил Стивен. — Некоторые ангелы не верят, что вестники хоть сколько-нибудь значимы. Или что дурные события, о которых те возвещают, перевешивают хорошие. Их сторонников, таких как я, они называют барахольщиками от истории, чересчур увлеченными прошлым, чтобы уделять внимание проблемам настоящего.
— Но это же все равно что утверждать… будто прошлое не имеет значения вовсе.
А это подразумевает, что все прошлые жизни Люс ни к чему не ведут и что вся история их с Дэниелом отношений тоже ничего не стоит. Так что она может опираться только на то, что узнает о нем за эту жизнь. Но будет ли этого и в самом деле достаточно?
Нет. Не будет.
Ей хотелось верить, что за ее чувствами к Дэниелу стоит что-то еще: драгоценная, хоть и недоступная ей история, складывающаяся в нечто большее, чем пара ночей блаженных поцелуев и еще столько же — споров. Поскольку если прошлое не имеет значения, то, кроме этого, у них ничего и нет.
— Судя по выражению твоего лица, — заметил Стивен, — я обзавелся еще одним сторонником.
— Надеюсь, ты не забиваешь Люс голову какой-нибудь дьявольской грязью.
Позади них объявилась Франческа. Руки она уперла в бока, а брови сурово нахмурила. Пока учительница не рассмеялась, девочка и не догадывалась, что она поддразнивает Стивена.
— Мы разговаривали о тенях — то есть о вестниках, — объяснила Люс, — Стивен только что сказал мне, что, по его мнению, их триллионы.