Обреченный на любовь

Романецкий Николай Михайлович

Теперь понятно, почему мысль о разводе не показалась ему кощунственной. Он попросту обманывал себя, оправдываясь внешними обстоятельствами. Причина же оказалась внутри… Любовь не бывает мудрой, а секс без чувства и вовсе не любовь. Последние десять-одиннадцать лет его чувство к Вите умирало, а он этого даже не заметил. Нет, иногда, конечно, возникала такая мысль, но потом вдруг начинало казаться, что прима по-прежнему дорога ему, что без нее ему стало бы плохо, что он бы постоянно вспоминал о ней… И невдомек было, что так вспоминают старые, изношенные, хоть и УДОБНЫЕ ботинки. И если новые хороши, если новые красивы, то те лишь привычнее. ПРИВЫЧНЕЕ и ничего больше!.. Эх, господа,

любовь – величайшее благо, но любовь, ставшая привычкой, – это уже величайшая МЕРЗОСТЬ. Наверное, потому они и несовместимы – любовь и привычка, – и, наверное, потому любовь умирает, как только появляется привычка. А потому боритесь в любви с привычкой, и что бы вы ни делали, дабы победить ее, все будет только на пользу прекрасному чувству. Любая крамола, любые отвергаемые ханжами выходки – если они способствуют процветанию любви – да здравствуют!..

Калинов крякнул. Такие мысли были для него не новы, но он впервые обратил их к себе, к своей собственной жизни. Воистину, врачу, исцелися сам!.. Воистину, сапожник без сапог!

Ну ладно, сказал он себе. И дураку понятно, что меня здесь соблазнили моею собственной женой. Вопрос, кому это нужно?.. Конечно, это нужно ей самой. Наверное… Если она меня все еще любит… Зададим вопрос по-другому: не «кому это нужно?», а «кто инициатор происходящих событий?» И ответ «Вита» сразу же становится маловероятным. Потому что есть в разыгрываемом спектакле понимание мужской психологии. Вита выстроила бы все разыгрываемые сцены совершенно иначе. Впрочем, одна сцена была срежиссирована ею – рыцарская схватка. Все остальное – не ее. Все остальное – этих двух субчиков, Джоса и Медовика. Как бы они ни прятались за покатые женские плечи, как бы не намекали на Витины желания, как бы ни старались обвинить в происходящем его самого, Калинова… А вот с ними можно поговорить и с позиции силы: не сахарные – не растают…

Стремление оформилось, созрело и стало неотвязным. И тьма вокруг исчезла. Зато под мышкой появилась кобура с парализатором, а в кармане – заряженный серебряными пулями пистолет. И Калинов понял, что волшебная палочка начала наконец выполнять его желания. А стало быть, исполнится и главное желание – взять за селезенку двух субчиков. Надо только пожелать… И он пожелал.

Вокруг начал выстраиваться его служебный кабинет, стены вытекали из серого тумана, стыковались друг с другом, тянули за собой из небытия мебель и аппаратуру. Эти декорации не показались ему подходящими, и он загнал их назад, в серую пелену. Тогда оттуда выплыла обстановка семейного спортивного зала: шведская стенка, гимнастические снаряды, большой ковер, на котором однажды ночью… Это тоже было явное не то. А потом из тумана явился холм, обычный холм, заросший по-весеннему зеленой травкой. Этого холма в своей жизни Калинов не помнил и потому согласился с подобной сценической площадкой. Не пришлось долго ждать и актеров. Появились Джос и Медовик, возлегли на травку а ля римские патриции.

Калинов достал из кобуры парализатор, взял субчиков под прицел, заявил спокойно:

– Пора бы нам побеседовать по-серьезному.

Субчики не испугались, не вскочили, не запросили пощады. Джос сел, подтянул к груди колени. Медовик продолжал возлежать а ля.

– Решительный парень, – сказал Джос Медовику. – Он мне все-таки нравится.

– И мне, – отозвался Медовик.

Калинов вдруг словно со стороны увидел всю сцену: лежащего Медовика, сидящего Джоса и себя, нависшего над ними, с парализатором в руке. Этакий охранник с пленниками. Вот только неизвестно, кто кого взял в плен. И не похоже ли это, скорее, на двух взрослых, играющих с ребенком в казаки-разбойники? Он засунул парализатор в кобуру и лег рядом.

– Так-то

лучше! – пробормотал Медовик.

А Джос сказал:

– Начинайте, молодой человек! Мы вас слушаем.

И Калинов начал.

Когда он закончил, Джос сказал:

– Что ж, во многом ты прав и выводы делаешь верные. Почти все… За исключением самого главного – причин происходящих с тобой событий. Все эти разговоры о тесте, желающем вновь свести свою дочь с зятем, – ерунда. Даже если попытаться сделать поправку на принадлежность тестя к спиритосфере… Друг мой, ни я, ни Медовик к спиритосфере не принадлежим.

– Так я вам и поверил! – сказал Калинов.

Джос с одноглазым переглянулись.

– Зачем иначе вы подводили меня к возобновлению моих чувств к вашей дочери?

– Хорошо, – сказал Джос. – Придется тебе рассказать… Все дело в том, что периодически наше Солнце проходит в своем постоянном движении вокруг центра Галактики через участки пространства, физические законы в которых отличаются от широко распространенных. Одни участки имеют резко увеличенную энтропию, другие, наоборот, резко уменьшенную, в третьих – отличные от наших законы тяготения, в четвертых – неравномерность течения времени. И так далее и тому подобное… Естественное, от таких перепадов не поздоровится не только жизни на планетах, но и самой центральной звезде.

– Насколько мне известно, такие гипотезы выдвигались уже давно, – сказал Калинов. – И насколько известно, ни одна из них не подтвердилась.

Джос мрачно покивал:

– Подтвердиться они вполне могли бы, но тогда бы мы с тобой сейчас не разговаривали. Нас бы просто не существовало… Один из таких участков Солнечная система пересекала около двух с половиной тысяч лет назад, другой – немного попозже, были и еще подобные случаи. В скором времени предстоит пересечь очередной такой участок.

– И ничего с Землей не случилось, – сказал Калинов.

– Не случилось потому, что в первом случае на Земле жил я, а во втором случае – Медовик. В каждом случае кто-то жил.

– Разве вы боги, чтобы спасать целую планетную систему?

– Я знаю одного молодого человека, – сказал Медовик, – который десять лет назад спас Землю не будучи богом.

– Но я спасал планету от людей! – возразил Калинов. – А уж если быть точным, то я вообще спасал друга.

– Но спасая друга, ты тем самым спас и Землю. Благодаря твоему вмешательству, и агнец оказался цел, и волки сыты… Однако это дело прошлого, нас же волнует недалекое будущее. Весь фокус заключается в том, что люди не только бывают угрозой миру, иногда случается, что только они могут и спасти его. Сейчас наступает как раз такой период.

– И естественно, именно я и должен его спасти? – Калинов фыркнул.

– Ничего смешного в этом нет, – сказал Джос. – Мир должны спасти вы с Витой.

– И каким же образом?

– Когда наступает время угрозы окружающему миру, на Земле рождаются люди, противодействующие этому. Такими были мы, а теперь ты и Вита.

– Да кто же вы, черт вас возьми! – воскликнул Калинов.

– Ты знаешь, что меня зовут Джошуа, – сказал Джос. – Но это не совсем так… Я – Иешуа из Ершалаима, мессия.

– А я – Медовик из Словенска Великого, мессия.

– Иешуа из Ершалаима?! – воскликнул Калинов. – Иисус?

– Зовут меня и этим именем. Около двух с половиной тысяч лет назад я спас Землю.

– А за это Израиль распял вас на Голгофе! – сказал Калинов. И вдруг вспомнил след на руке Джоса. – Снимите обувь.

Джос разулся. На подъеме каждой ступни выделялся приличных размеров шрам. И тут Калинов, наконец, поверил. И в самом деле, чем происходящее сейчас качественно отличалось от того, что происходило десятью годами раньше?