Обретение чувств
Шрифт:
В субботу, к вечеру зашёл староста, осмотреть, как новый учитель обустроился при школе, остался доволен хозяйственностью Ивана и пригласил его на воскресный обед к себе в гости.
– Будет ещё урядник с семьёй, мы по переменке ходим друг другу в гости, и вы, Иван Петрович, как новый и одинокий человек в нашем обществе. Гляжу, хозяйством вы обзавелись, но, чтобы им управлять, нужна женская рука: я вам пришлю вдовую молодку, чтобы готовила, стирала и убирала вашу квартиру за небольшую плату, что вы ей назначите. У нас любая плата считается хорошей, а уж сколько вы положите, – ваша воля.
– Три рубля
– Помилуй Бог, Иван Петрович, да за три рубля я сам у вас хозяйствовать буду: в деревне это большие деньги, тем более для вдовы, живущей в приживалках у свёкра: мужа прибило деревом при заготовке дров, а ей деваться некуда, поскольку из дальней деревни, и там у родителей жила в тесноте. За такие деньги свекор ею помыкать перестанет, и сыночка своего она к вам в школу запишет, если, конечно, эта женщина придётся вам ко двору. Мне, как старосте, порядок нужен на селе, чтобы люди других не обижали, потому я и присмотрел вам, Иван Петрович, эту женщину, что бесправная она вдова, при ребёнке и в приживалках.
Порешили, что в понедельник, с утра женщина придёт показаться учителю и сговориться о работе по дому. Староста ушёл, а Иван продолжил обустраивать жильё, как мог: опыта такой работы у него до сих пор не было, и многое приходилось угадывать или откладывать по неумению.
На следующий день Иван пришёл к старосте на обед по приглашению. Тимофей Ильич по случаю приоделся в рубашку с пиджаком, жена его, Евдокия, нарядилась в суконное платье, а две черноволосые дочери бегали по дому в ярких ситцевых платьях, похожие на диковинные заморские цветы, картинки которых Иван видел в учебниках.
Подошёл и урядник в белом полицейском кителе с погонами унтер-офицера с женой и двумя дочками на выданье: русоголовыми и с голубыми глазами – такими же, как и левый глаз Ивана. Все познакомились, но Иван тотчас забыл их имена, кроме хозяина: таково было свойство его памяти – забывать имена или путать с другими, но всегда помнить лица, даже случайного знакомого, через годы.
За обедом Тимофей Ильич рассказывал о сельских новостях, вводя Ивана в курс сельской жизни, урядник говорил об обстановке в волости после прошлогодних мятежей и погромов в еврейских местечках и в Орше, где как раз начинался суд над погромщиками.
Хозяин подливал себе и уряднику водки из графинчика, а Ивану предлагалось вино, специально купленное по заказу в уезде. По мере того, как графинчик пустел, разговоры мужчин становились громче, Иван, слушая хозяев, изредка делал глоток вина из бокала, а четыре девушки украдкой поглядывали на учителя и шушукались между собой, изредка заливаясь беззаботным смехом.
Стол ломился от блюд: запечённая курица, пироги и расстегаи, селёдка, жареные караси, картофель, запечённый с кожурой в сале, грибки солёные и огурцы, зелень из огорода, сало шпик и копчёный окорок и это, не считая вкуснейшего борща, которым потчевала хозяйка в начале обеда.
Иван немного стеснялся новых знакомых, особенно девушек, чувствуя себя словно на смотринах под озорными взглядами девиц. Заметив их озорство, Евдокия удалила девиц из-за стола: – Идите во двор и там смешите себя, а здесь старшие пусть поговорят спокойно о делах и заботах, – напутствовала она девиц, видя, что учитель им понравился,
Закончив обед, мужчины поговорили о том, о сём, допили графин водки, а Иван, допив свой единственный бокал вина, сослался на дела по обустройству и, поблагодарив хозяев за гостеприимство, вышел из дома. Девицы, которые сидели во дворе на лавочке и лузгали семечки, оживлённо переговариваясь, разом смолкли, увидев учителя, и, вскочив с лавочки, присели в полупоклоне, прощаясь с гостем.
Иван, сказав «до свидания», задержал взгляд на старшей дочери старосты, которая смотрела ему глаза в глаза, слегка покраснев от собственной смелости. Иван почувствовал, как глубина этих серых глаз завораживает его, вызывая в душе смятение и неодолимое желание подойти, обнять девушку и заглянуть через глаза в самую глубину её души, что видимо и есть любовь с первого взгляда. Её звали, кажется, Татьяна, и этот смелый взгляд, обжигая, призывал к смелости и мужчину, которому предназначался. Быстро отвернувшись, Иван торопливо вышел со двора и пошёл вдоль улицы, чувствуя спиной устремлённые ему вслед взоры девиц.
– Смотрины прошли успешно, – только непонятно кто кого высматривал: я девиц или девицы меня. Но надо быть осторожнее: подашь девушке надежду, она скажет отцу, и, пожалуйста, женитесь, господин учитель, в свое удовольствие и по сельским обычаям. Плакала тогда моя учёба в институте. А Татьяна эта и вправду хороша: необычного вида для здешних мест, да и в городе она будет весьма заметна своей дикой красотой, наследованной по отцу от давних предков-степняков. Может её прадеды нападали на Киев или Москву, а сейчас Татьяна напала на меня, своим дерзким взглядом давая понять, что она меня выделила из окружающих и желает более близкого знакомства.
– Нет, нет, не буду пока посещать старосту, чтобы не поддаться юношеской страсти взамен здравому рассудку, – решил Иван, направляясь к школе и раскланиваясь с встречными сельчанами, которые уже все знали, что это новый учитель.
Утром понедельника, когда Иван ещё валялся в кровати на пуховой подстилке поверх ватного матраса взамен сенного, что он снёс в сарай и намеревался вернуть старосте, да не успел, в дверь осторожно постучали. Он вскочил, набросил халат, вышел в сени и отворил дверь, которая, как всегда, была не заперта. На крыльце стояла молодая женщина: русая, голубоглазая, с хорошей фигурой, угадывающейся под неказистым платьем.
– Я от старосты, Тимофея Ильича, – сказала женщина, смущённо отводя взгляд от босых ног Ивана. – Он приказал зайти к вам насчёт работы.
– Да, да, он давеча говорил, что пришлёт мне в помощь вдову, но я не ожидал вас видеть так рано, и прошу извинить меня за столь фривольный вид, – ответил Иван. – Подождите немного здесь, на веранде, я приведу себя в порядок, и мы поговорим о деле. Женщина прошла на веранду и присела на табурет в уголке, а Иван быстренько умылся, оделся и через несколько минут вышел уже в приличном виде.