Обретение
Шрифт:
Эрфиан хотел сказать, что в этом шатре тяжело работать не придется, но эльфийка вскинула голову и заговорила неожиданно решительным тоном.
— Жрец сказал, что ты хорошо обходишься со служанками. Ты сможешь обучить меня целительству, рассказать о травяных отварах, винах и благовониях. Я готова помогать с подсчетом золотых монет. А еще в твоем шатре часто бывают гости, и я смогу развлекать их беседой.
На этом запас смелости Онелии истощился, и она спрятала лицо в ладонях. Эрфиан поборол в себе желание встать, подойти к ней и погладить по волосам. Он еще не знал эту маленькую красавицу, но мысленно поблагодарил Нориэля за такой подарок. Служанка ему
— Пожалуйста, не злись, — тихо произнесла Онелия. — Я говорю правду.
— Ты не дала мне ни одного повода для злости, дитя. Напротив, я рад, что ты искренна. Я должен отдохнуть. До вечера ты свободна, можешь осваиваться в шатре. Посмотри, где я храню еду, воду и вино. На закате придет советник Деон, я хочу побеседовать с ним наедине, и к этому времени ужин должен быть готов. Деон любит инжир, финики и синее вино. Меня устроят виноград и свежий сыр. Вина я не пью.
— Хорошо, — кивнула девушка.
Эрфиан встал, и Онелия поднялась следом.
— Провожу тебя на твою половину шатра.
Откинув тяжелый полог, эльфийка замерла в немом удивлении. Кантара, любительница дорогих тканей и красивых вещей, обставила уголок в соответствии со своими вкусами: шелковые подушки, сложенные аккуратными горками на пушистом ковре, вазы и плошки из нефрита и янтаря, на невысоком столике — часть шкатулок с украшениями, красками для губ, глаз и щек, оставленных служанкой в подарок последовательнице, а за столиком — настоящая драгоценность, зеркало из храмового серебра. Оставила Кантара и сундук, в котором хранила одежду, а в нем — несколько платьев.
— Ах, — обрела дар речи Онелия. — И это все… для меня?..
— Если тебе что-то понадобится, дитя, скажи об этом.
Она подошла к кровати, опустилась на колени и погладила тонкое покрывало, украшенное вышивкой.
— В шатре Хлои и ее мужа я делила спальню с тремя сестрами. Неужели я буду спать здесь? Все это принадлежит мне? И краски? И зеркало? И украшения? И… — Ее взгляд упал на открытый сундук. — И платья?..
— Одежду ты купишь себе сама. Через пару дней торговцы принесут платья из деревни светлых эльфов. Их наряды придутся тебе по душе.
До полудня Эрфиан пытался уснуть, переворачиваясь с боку на бок, слушая голоса эльфов за стенами шатра и тихие шаги Онелии, которая осваивалась в новом жилище. Он думал об уходе Наамана, об опечаленной Энлиль, о Жрице, о Нориэле, о предстоящем совете, о Ниньясе и о том, что сегодня постель кажется чересчур холодной, несмотря на летнюю жару. С того вечера, когда он отослал Ареллу прочь, здесь побывала не одна женщина, но ни у кого из них не получилось задержаться надолго. Когда Эрфиан приводил в шатер очередную эльфийку, к желанию забыться хотя бы на одну ночь примешивалась досада. Когда он просыпался и видел ее рядом с собой, то не чувствовал ничего, кроме раздражения. Кого он пытается обмануть? Он обнимает их, произносит их имена, но думает о другой. О той, которую никто не в силах вернуть.
Под вечер усталость взяла свое, и Эрфиан провалился в сон, душный и тяжелый, как жаркая летняя ночь. Лицо Гриаллы было таким же безмятежным, ее губы были все так же холодны, и запах ее волос оставался прежним. Проснувшись, он лежал с закрытыми глазами, восстанавливая дыхание и пытаясь сосредоточиться на предстоящем разговоре с Деоном. Не хотелось двигаться, вставать, одеваться, ужинать и куда-то идти. Он мог бы пролежать так всю ночь, зная, что не уснет.
— Когда ты простишь меня, мой свет? — спросил он, обращаясь к вечерней тишине. — Отпустишь ли когда-нибудь?..
Полог спальни шевельнулся, и первый советник увидел довольное личико Онелии.
— Пришел советник Деон, — объявила она и добавила, уже не так жизнерадостно: — Ах! Ты выглядишь усталым! У тебя что-то болит?
Сердце, в существование которого никто не верит, хотел сказать Эрфиан, но прикусил язык.
— Все хорошо, дитя. Я увидел плохой сон.
— На ночь я приготовлю теплое молоко с медом и имбирем.
— Спасибо. Передай советнику Деону, что я выйду через несколько минут.
Часть третья. Всего лишь шаг. Глава первая. Онелия
1580 год до нашей эры
Деревня янтарных Жрецов
— Ты будешь одевать меня все утро, девочка? Не думала, что у первого советника такая нерасторопная служанка.
Гладкий шелк уже в третий раз подло выскальзывал из пальцев Онелии, но она с ним совладала. Эрита подняла руки, позволяя служанке обернуть ткань вокруг тела.
— Прости, госпожа.
— Ты выглядишь усталой, — заметила Эрита. — Мы не давали тебе спать?
Женщина улыбнулась и посмотрела на сидевшего у стола Эрфиана, но ответом ей была порция молчания. Он даже не обернулся. А ведь они спали в одной постели... Онелия отогнала ненужные мысли, завязала кожаный пояс на талии Эриты и взяла гребень.
— Пожалуйста, не вставай, госпожа. Я должна причесать тебя.
Онелия провела гребнем по волосам Эриты, легким и кудрявым. Эльфийка казалась ей воплощением женственности и изящества — высокая, стройная, с гордой осанкой, темно-вишневыми глазами и тонко вылепленными чертами лица. Она была прекрасна и в шелках, а без одежды походила на богиню Энлиль, при взгляде на которую любой мужчина терял голову. Другие на памяти Онелии в шатре Эрфиана не появлялись. Все как на подбор — красивые, холодные и высокомерные, но хорошо умеющие разыгрывать страсть. Иногда первый советник делал вид, что у них получается его обмануть, но чаще всего вел себя так, как сегодня. Молчал, дожидаясь ухода ночной гостьи. Эльфийки могли плакать, осыпать его проклятиями и умолять, чтобы он попросил их остаться, но все без толку.
В такие моменты Онелии хотелось научиться читать мысли. Эрфиан мог думать о чем угодно, от мешков с золотом и предстоящей беседы с Деоном или Таир и до личной истории, которой поделилась с ним Жрица Царсина. Мог он думать и о женщине, проснувшейся в его кровати… сегодня утром. Но вчера на месте Эриты проснулась Онелия. При мысли об этом в ней просыпались и страх, и стыд, и другое, незнакомое чувство, имени которого она не знала.
Обычно Эрфиан приходил поздно, но в тот вечер вернулся еще до заката. Онелия отложила украшение из янтаря, которое мастерила для Царсины, и собралась готовить еду, но первый советник сказал, что не голоден, и отправился на свою половину шатра. Еще одна странность: он мог приходить за полночь и падать с ног от усталости, иногда даже не сидел, а полулежал за столом, но ужинали они всегда, и трапеза сопровождался беседой. Девушка забеспокоилась, спросила у господина, не заболел ли он, и получила сдержанный и сухой ответ: он сам о себе позаботится.