Обретение
Шрифт:
Но в тот первый день я скорее был «одухотворенно-мертвым», поэтому предложение Учителя Доо пополнить запасы пищи на нашей большой, но запущенной кухне, вызвало лишь долгий внутренний стон. Тем не менее, спорить я не решился. Одетые со скромной элегантностью – Учитель Доо снова нацепил свое роскошное ханьфу с до сих пор свежим, будто только что пролитым, пятном соуса на груди, – мы чинно вошли в квартал Ворон.
Шая, увидев нас, радостно засуетилась, расточая свои щербатые улыбки. Для солидного покупателя у нее нашлись и сливовое вино, и сушеные цикады в перце. Предательница!!!
Мы купили риса, утиных грудок,
– Что там, кстати, прыгает в джунглях, которые ты называешь садом? – Учитель Доо облизал пальцы и сыто рыгнул.
Я последовал его примеру: такого вкусного риса с тушеными овощами и кусочками нежнейшего крабового мяса не ел даже в поместье отца в праздник Семи семей. Ужин не просто удался – он был великолепен, хотя я и тут был лишь на подхвате: мыл рис, разделывал крабьи ноги, шинковал овощи и с восторгом наблюдал за колдовством вока, которым щедро делился со мной Учитель Доо.
– Понятия не имею. На воротах висел дохлый кот. Я его похоронил.
– Знаешь, – лениво и расслабленно проворковал Учитель Доо, – если бы это случилось не с тобой и не в этом месте, то я бы просто забыл и уснул. Так что было-то?
И я описал событие, приведшее к появлению мертвого кота.
Учитель Доо перестал лучиться довольством, внимательно осмотрел недавно зарубцевавшийся укус на моей ладони, покивал каким-то своим мыслям и предложил поймать садового вредителя.
– Говоришь, этот кот мертв? – скептически воззрился на синий мешок Учитель Доо.
– Мертвее не бывает, – подтвердил я.
– Но он перемещается, а движение есть жизнь.
– До своих похорон – не двигался.
– Так... – задумался Учитель Доо, – так-так-так... Мы не сможем однозначно утверждать, что кот мертв, пока не заглянем в мешок. А в мешок мы не можем заглянуть, потому что они совместно весьма подвижны и, следовательно, живы. Фетчи – они такие...
– И мешок жив? – изумился я.
– Не исключено. Но будет ли жив мешок, если мы извлечем из него кота, и не будет ли кот мертв, когда мы его вынем из мешка?
– То есть, ты предлагаешь оставить все как есть?
– Видишь ли, мой юный друг, фетч – это обрывок энергии иного мира, он лишь заготовка. Конечный результат зависит от намерений создателя, твоих намерений, – его палец-сосиска уставился в мой левый глаз. – Ты можешь материализовать духа-хранителя места, можешь сотворить собственного хранителя, а можешь подарить его семье, тогда он превратится в фамильяра, хранителя рода. В итоге, рано или поздно, нам станет понятна природа мешка и ее сродство с природой кота. Выбирай: место! ты! семья!..
Я молча таращился на него. Учитель Доо вынул из рукава ханьфу свиток бумаги и тушечницу, возложив на себя бремя нотариуса:
– Дарственную на передачу писать?
– Ну уж нет! – возмутился я, не желая отдавать во владение своей семьи такую забавную штуку.
– Значит, выбор сокращается на одну единицу выбора, мой юный друг. Пусть твой фетч растет.
Через пару часов, когда сливовые сумерки начали наполнять ароматом вечерних цветов комнату, ставшую
– Ну что же, мой юный друг, твой квартал Ворон – прелюбопытнейшее местечко. Впрочем, таким он был и в старые добрые времена...
– Каким? – мне срочно нужен был предлог для приостановки занятия, очень уж устал.
– О-о-о, мой юный друг, – Учитель Доо лукаво прищурился, – это всегда было весьма необычное поселение. Знаешь ли ты, что именно здесь пару столетий назад обитали колдуны, звездочеты-астрологи, знахари и некроманты? Благодаря их шарлатанству грань между реальностями именно здесь стала тонка... – он устроился удобнее и продолжил голосом бродячего сказителя, – ты боишься, что все, что видишь здесь, – это ложь, морок, безумие?
Я кивнул. Он поверил мне сегодня, он увидел фетча, но я все равно был полон сомнений в здравии своего рассудка, ведь видениями о жителях квартала не делился еще ни с кем.
– Не бойся. То, что ты видишь, существует на самом деле, но не каждому дано это узнать. К счастью. Наш мир – это мир вещей. Вещи обладают весом, формой, размером, их можно обонять, осязать и пробовать на вкус. Это мир материальных существ, воплощенных телесно, которые располагают себя в пространстве, перекраивают его под свои потребности. Существует он по определенным законам: вода закипает или замерзает, предметы падают на землю, люди рождаются и умирают. Но... – он метнул на меня острый взгляд из под бровей – этот мир не единственный. Скажи, наши мысли, чувства и желания имеют вес и размер? – я отрицательно покачал головой. – Они падают на землю, замерзают или закипают? В каком пространстве они располагаются?
– В пространстве моей головы, – язвительно отреагировал я.
– Значит ли это, что твои мысли – только твои и никому более недоступны? Бегают по пустому черепу и толкаются боками? Тогда – да, все, что ты видел, – это морок и порождение твоего больного разума. Но сумасшествие не делится на двоих, им наслаждаются в одиночестве. А я тоже видел то, что видел. То есть, либо твои мысли заразны, либо они объективно отражают иную реальность, живущую по иным законам, чем существование наших материальных тел. И тогда мы увидим ее вместе. И не только мы.
Учитель Доо замолчал, пощипывая длинный тонкий ус. Я всем своим существом внимал ему, страстно желая понять и реабилитировать себя в своих глазах. Заметив это, он продолжил:
– Наши мысли – ключ к миру энергий, превращений и трансформаций. Он не протяжен в пространстве и не измерен в нашем привычном времени. Упавший камень там может парить, а лед кипеть. Он изнанка нашего мироздания. Иногда чуждые энергии овеществляются, проникают в наш мир, преобразуют его по своим законам. Простые люди сталкиваются с «нежитью», «призраками», «колдунами», их «сглазами и проклятиями»... Для изнанки – это обычная жизнь, которую не понимают те, кто живет здесь, – он махнул рукой в сторону окна. – Есть люди, способные счастливо жить в обоих мирах, есть те, кто может узреть вторжение существ мира иного в наш и нейтрализовать его вред, а есть те, кто использует мир изнанки как оружие для завоевания нашего мира, мира вещей, пространств и тел. Человек – дитя двух миров, точка их соприкосновения. И только мы выбираем: хранить или нарушать равновесие...