Обретение
Шрифт:
– Эти люди ощущаются одинаково. Как будто они один человек. И если сложение и черты лица можно каким-то образом изменить... нет, я не умею, но слышал не раз, что такое возможно... – пояснил в ответ на мой немой вопрос, – то татуировки, обозначающие принадлежность к семье и клану, нельзя ни подделать, ни удалить. Тайна их нанесения строго охраняется татуировщиками. Но эти загадочные посетители... вреда они никому не причиняют, поэтому просто будем настороже.
Я постепенно поправлялся. Голос еще до конца не восстановился, но шепотом уже мог высказывать развернутые замечания, и говорить с каждым днем получалось все лучше. Учитель Доо всегда был рядом, а Сию, убедившись, что с постоялого двора мы
Глядя, как придирчиво выбирает Сию достойного и как горят предвкушением глаза азартных постояльцев, я попросил мальчишку-подавальщика принести пару листов бумаги. Неизменный карандаш был всегда со мной: наш искусный портной оснастил широкие рукава халата специальными кармашками, в которых так удобно прятать нужные мелочи. Правда, в дороге я так уставал, что карандаш за время пути ни разу не покидал своего убежища, но теперь очень кстати оказался под рукой. Моя немудреная зарисовка будней двора удостоилась высокой оценки посетителей и понравилась хозяину, а я получил огромное удовольствие от процесса рисования. Простые люди, в массе своей, оказались незатейливы и понятны. Легко было выделить яркие типажи, которые я про себя называл «наивный дурак», «хитрый дурак», «глупый хитрец» и их разновидности, и зарисовать наиболее интересные экземпляры.
Через пару дней меня стали отпускать одного, сначала в ближайшие лавки, а потом вообще даровали полную самостоятельность. Предупреждений о том, что нужно быть настороже, я не получил, но помнил об этом сам. Вечерами мы размечали маршрут на подробной карте Танджевура и собирались в дорогу. Кое-какие вещи нужно было докупить, что-то, истрепавшееся в дороге, починить. Но прежде чем покинуть Приту я все же хотел кое с чем разобраться.
Тот переулок, в котором чуть не остался навсегда, нашел почти не плутая: может быть, и вправду сам город хотел рассказать мне мою историю. На улице все так же шумели и беспрестанно толкались толпы людей, нищие попрошайничали, мальчишки шныряли под ногами в поисках поживы. Я дышал дыханием улицы, видел окнами домов, слышал ушами Хранителя Сию, важно сидящего на плече. Здесь меня вытолкнули из общего потока... Почти незаметный вход в узкий кривой переулок охраняли тени, отбрасываемые высокими стенами. Я шагнул на знакомую брусчатку мостовой, настороженно оглядываясь.
Вот здесь лежал я, а здесь – душитель. До сих пор следы въевшейся крови пятнали камни. Я пытался представить всю картину целиком: меня втягивают в переулок, горло захлестывает петля шнура... я не видел убийцу даже мельком, вероятнее всего, он зашел со спины. Я двинулся вглубь переулка. Он не заканчивался тупиком, а выходил на маленькую тихую улочку. Достаточно тихую, чтобы вместо толпы по ней передвигались не такие уж и редкие прохожие: безлюдных мест в городке действительно не бывало. Тем не менее, переулок выглядел удобным местом для засады. Незнакомый с местностью
Со стороны тихой улицы появилась толстая тетка, укутанная в пестрое покрывало:
– Ты чего тут бродишь? – строго прикрикнула, отдуваясь. Плетеный короб из ее рук с шумом плюхнулся на дорогу. – Ты кто? А-а-а, чужой. Не ходи здесь, не надо.
Я обрадовался ее вниманию: тетка не выглядела злой.
– Я путешественник, впервые в вашем городе. Кажется, заблудился... – Вот так, чуть больше наивности в глазах, чуть более простосердечная, чем обычно, улыбка, разведенные в растерянности руки...
– Выходи оттуда, тут у нас недавно соседа убили, – она окинула меня оценивающим взглядом и вдруг заговорила-зажурчала елейным голоском. – Вон ты какой сильный парень, помоги-ка старой женщине донести до дома овощи. На, держи корзиночку...
Я взвалил короб на плечо, слегка пошатнувшись под его весом. Нанять на рынке носильщика встало бы в мелкую медную монетку, но тетка явно поскупилась на нее.
– Варнаки ведь, как есть варнаки, – тараторила толстуха, бодро семеня рядом. – Мальчишка ведь, молоденький совсем... Ну, вот как ты. А кровищи было! Ткнули в спину копьем, убили и ограбили. Жалко так, молоденький совсем...
Это было интересно: мы с Учителем Доо изъяли только сюрикен, который никак не тянул на копье... может быть, это не наш талх? Кто и когда его успел ограбить?
– А Вы хорошо знали его? – я пыхтел под тяжестью «корзинки», раз сто уже пожалев, что согласился помочь разговорчивой тетке.
– А как же! Он тут с рождения жил. Семья у него была шумная, все время ездили туда-сюда по торговым делам, шебутные все... Вот и сгинули в дороге. Не беги так, я не успеваю за тобой, – она остановилась и смахнула с лица мелкие бисеринки пота. – Мои ноги уже не такие резвые. Эх, как плясала я лет десять назад...
Про пляски десятилетней давности мне слушать не хотелось, но пришлось. Тем не менее вскоре она все же вернулась к интересующей меня теме.
– Остался, значит, он один. Ну, лавка небольшая у него была, не бедствовал. Сам был тихий такой, вежливый, скромный. Ходил учиться в молитвенный дом, – есть тут один неподалеку, книжки еще всякие читал... Староста наш сговаривался дочку младшую за него выдать, чтобы все было честь по чести. Негоже такому молоденькому в одиночестве жить...
– Неужели никто к нему не заходил? Друзья, друзья семьи, другие родичи... Он ведь жил тут с рождения.
– Я же говорю: тихий был, – тетка рассердилась, что я ее перебил. – А родичей у них здесь не было, с юга они приехали. Говорю же: торговали. Ведь кто такие купцы? Тоже перекати-поле. Не сидится им на одном месте. Крутиться нужно, товар возить из города в город. В лавке сперва его мать сидела, а вот в ту поездку, в которой они сгинули, с отцом пошла. В первый раз мальчишку оставили управляться.
– И никто к нему не приходил?
– Я же говорю: нет! А я тут все про всех знаю, – толстуха рассердилась окончательно. – Все, вот мой дом. Давай корзину и уходи отсюда. Нечего по опасным местам шляться, а то и тебя прирежут.
Тихий талх, надо же! Я растер затекшее плечо. Да, тайные общества, насколько помню из намеков, щедро рассыпанных в книгах, вовсе не стремятся распространяться о своем образе жизни. Часто и вправду их адепты выглядят обычными людьми. Например, могут работать на постоялом дворе, где остановились странствующий учитель с неопытным учеником и толстым забавным котом. Никто никогда не подумает, что милый вежливый человек состоит в организации убийц, пока на шее не ощутит шнурок. И жизнь будет отнята по распоряжению руководства или велению богов. Причем, как я подозреваю, распоряжения – приоритетны.