Обретенная

Андерсон Эвангелина

— Но моя кожа не белая. Она выглядит скорее… светло-коричневой. И твоя кожа не черная. А имеет красивый, гладкий коричневый оттенок.

— Ну, мы говорим «черный» и «белый» на моей планете, но на самом деле мы имеем в виду светлый коричневый и коричневый. Лорен пожала плечами. — Я знаю, это глупо, не так ли? Но, полагаю, тебе досталось ДНК больше от маминой ветви.

— У твоей матери глаза такого же цвета? — спросил он, разглядывая свои глаза в отражении.

Лорен покачала головой.

— Неа, у нее такие же глаза, как

у меня. Но помню, как она упоминала, что у моего прадеда была глаза такого же цвета. Цвета морской волны, как она их называла. — Поднявшись, она обхватила его щеку и повернула его лицо к себе. — Они прекрасны. Не то чтобы раньше твои глаза такими не были… но они были очень… жесткими. Но сейчас…

— Сейчас я соответствую твоим человеческим стандартам красоты, — закончил Зарн.

Она кивнула и опустила руку.

— Ты выглядишь как модель.

— Модель? — на его идеальном лбу, появилась морщинка.

— Тот, кто продает товары другим, имея просто хорошую внешность. Например, если бы ты хотел продавать людям одежду определенной марки, нужно было взять кого-нибудь красивого и горячего, чтобы ее демонстрировать.

Он покачал головой:

— Зачем?

— Ну … это просто психология. Люди думают, что если они купят и наденут именно эту одежду, то будут выглядеть так же красиво, как и модель, которая ее носит.

— И почему они думают о таких нелогичных вещах? Почему их вообще волнует, как выглядит одежда? — Зарн был явно смущен. — Если она достаточно функциональна и сохраняет тепло, все остальное не имеет значения.

— О Зарн, милый… — Лорен восхищенно засмеялась. Может показаться, что он только что сошел со страниц «GQ», но очевидно, что глубоко внутри он все еще оставался тем же Зарном. Честно говоря, это заставило ее почувствовать себя лучше по отношению к изменениям, которые он претерпел. С его большой мускулистой фигурой и этими поразительными глазами он выглядел как кинозвезда — почти недоступным.

От такого физического совершенства было трудно находится рядом. Это заставляло ее чувствовать сильный страх, которого она никогда не испытывала, даже когда впервые встретила его и подумала, что он похож на чудовище из кошмара.

Конечно, прошло много времени с тех пор, как Лорен думала так. Недавно ей действительно стало нравиться то, как он выглядит, а теперь… теперь он стал другим.

— Хотелось бы, чтобы моя кожа была такого же цвета, как твоя, — сказал он, удерживая ее запястье, чтобы сравнить их кожу. — Но я рад, что теперь тебе легче смотреть на меня.

— Мне никогда не было тяжело на тебя смотреть, — запротестовала Лорен. — Вообще-то… Так, наклонись немного.

Он послушно присел на корточки, чтобы она могла дотянуться до его затылка. Лорен нащупала кожаные ремешки, которые держали его волосы в тугом пучке. Она осторожно развязала их и распустила его волосы.

Эффект был ошеломительным. Густой блестящий занавес из черных с синим отливом

волос упал на мускулистые плечи Зарна. Пряди обрамляли его лицо, смягчая строгие черты, и заставляляли его выглядеть даже лучше моделей с обложек романтических книг.

— Ух ты, — выдохнула Лорен, отступив назад, чтобы посмотреть на него. — Понимаешь, я хотела сделать это практически сразу, как только увидела тебя. И это было задолго до того, как ты превратился в модель с разворота журнала.

Он нахмурился и провел рукой по волосам.

— Почему ты распустила мои волосы?

— Потому что хотела сделать это. — Она провела пальцами по его шелковистой черной гриве. Поистине, он выглядел великолепно. Но что действительно делало его привлекательным, так это черты старого Зарна, которые она улавливала, несмотря на его великолепную новую внешность.

Зарн вздрогнула от ее прикосновения, как нервное животное, но не отстранился. Вместо этого он замер совершенно неподвижно, пока она гладила его.

— Почему? — прошептал он. — Почему ты так хочешь… прикасаться ко мне?

— Потому что ты мне нравишься. — Лорен притянула его ближе, и он охотно подошел, неуверено поглядывая расширившимися глазами цвета морской волны. — Зарн, я думаю… я думаю, что начинаю влюбляться в тебя, — призналась она. — И не из-за того… как ты выглядишь. А из-за всего, что мы пережили вместе. Все, что ты сделал для меня… рисковал собой… отказался от всего ради меня. Ты самый милый, добрый, самый благородный человек, которого я знаю

— Ты не права, — хрипло прошептал он, когда Лорен притянула его ближе. — Я ничего из этого не делал.

— Но ты сделал все это и даже больше, — настаивала Лорен. Она обняла его за шею и встала на цыпочки. — И я еще кое-что хотела сделать, — пробормотала она и осторожно накрыла его губы своими.

Реакция Зарна была немедленной и сильной. Руки, как теплая, гибкая сталь, внезапно прижали ее к себе, а его рот обрушился на нее настойчиво и требовательно.

Сначала Лорен немного испугалась, но затем расслабилась в его объятиях. Она могла чувствовать в нем желание — потребность, которая была похоронена годами, нужду, которой он слишком боялся, чтобы выпустить ее наружу. «Нельзя позволять ему думать, что я боюсь. Не надо, чтобы он чувствовал себя своего рода сексуальным маньяком».

Тихо застонав, она приоткрыла губы, приглашая его, доверяя ему. Сначала Зарн колебался, но затем его язык медленно проник в ее рот. Лорен нежно ласкала его своим, предлагая продолжить исследовать. Зарн нетерпеливо принял приглашение, проводя пальцами по ее волосам, а из глубин его груди послышался тихий рык, когда он притянул ее еще ближе.

На Лорен все еще надет пушистый пурпурный халат, под которым она абсолютно голая. Когда Зарн притянул ее ближе, халат распахнулся, и она застонала, почувствовав, как ее обнаженная грудь потирается о его широкий обнаженный торс.