Обретенный май

Ветрова Мария

Маша была красива даже с точки зрения генеральши, и с ее же точки зрения, глупа, необразованна и дурно воспитана. Тем не менее Нина Владимировна никогда в жизни не задавала себе пошлого вопроса, что же такого нашел в ней ее младший, любимый сын. Сама она была воспитана прекрасно и являла собой образец вполне интеллигентной женщины. Она оставалась таковой даже наедине с собой.

Отодвинув кресло, она легко поднялась на ноги: загородный воздух и родные стены особняка всегда действовали на Нину Владимировну благотворно, и чувствовала она себя в данный момент отлично.

— Ну теперь вот и я слышу, — сказала она Нюсе и

покинула веранду, выйдя на крыльцо, тоже полукруглое, с широкими плоскими ступенями.

Подъездная дорога давным-давно уже не доходила сюда, превратившись с годами в той своей части, которая шла по саду, в неширокую пешеходную дорожку. Где-то там, за деревьями, возле ворот фыркнул и заглох мотор и почти сразу же послышались голоса обоих братьев, довольно бурно приветствовавших друг друга. Нина Владимировна с невольной улыбкой на лице ждала сыновей, и они действительно очень скоро появились на дорожке, оживленно переговариваясь, оба высокие и одинаково стройные. Мальчики и свой рост за метр восемьдесят, и подтянутые фигуры унаследовали от покойного генерала. Эля, как обычно, шла впереди мужа всегда хмурая, с плотно сжатыми губами. Нина Владимировна была в курсе ее очередной попытки пробиться в судьи. И ничуть не сомневалась, что и на сей раз невестку постигла неудача… Амбиций Эли она не одобряла — так же как не одобряла и ее разрыва с отцом. Знаменитый когда-то адвокат, вероятно, и по сей день не растерявший своих связей, был уже стар, и хотя бы по этой причине Эльвира могла проявить к своему отцу снисходительность… Но не проявляла.

Нине Владимировне, конечно, и в голову бы не пришло спрашивать у Невестки о причинах так надолго затянувшегося конфликта. Точно так же не пришло бы в голову задавать вопросы о ее очередной неудаче. Единственное, что ее интересовало — как улетели Соня с Катей. Внучек она очень любила, хотя и предпочитала делать это издали. Порывов повозиться с ними в младенчестве или хотя бы провести с девочками, пока они были маленькими, месяц на даче Нина Владимировна не проявляла никогда. Дети ее быстро и легко утомляли. И вообще, зная, что внуков любят больше, чем собственных детей, была в свое время немного разочарована тем, что у нее так не получалось. Больше, чем сыновей, особенно Женечку, она не любила никогда и никого. Разве что своего отца… Но родители были и остались для нее запретной темой даже в мыслях и даже сейчас.

Володя между тем уже обнимал мать — скорее из вежливости, чем по зову сердца, поскольку не виделись они не меньше двух недель.

— Ты как?.. — он заглянул Нине Владимировне в глаза в точности таким же взглядом, какой был у покойного генерала, когда тот старался соблюсти «политес», как называлось в их семье. Володя вообще внешне походил на отца больше, чем Женя, унаследовавший от матери необычного цвета глаза и правильный овал лица. А от кого достался Володе характер — слишком податливый для мужчины и чересчур уравновешенный — оставалось только гадать… Вот по поводу весьма хваткого в делах и мягкотелого с матерью и женой Женьки и размышлять нечего: натура явно отцовская. Ну и материнская, пожалуй, тоже. Ибо на недостаток воли и силы духа Нина Владимировна никогда не жаловалась.

— Я — неплохо, — честно сказала Нина Владимировна и незаметно отстранилась от сына. — А раз все в сборе, забрасывайте вещи наверх, умывайтесь с дороги и сюда… Женя, где Мария?..

— В солярии, — прогудела

откуда-то из-за спины генеральши Нюся, — где ж ей еще быть?.. Здравствуйте, Владимир Константинович, здравствуйте, Эльвира Сергеевна!

С тех пор как мальчики поступили в институт, Нюся упорно начала звать их по имени-отчеству. В точности такое же право признавала она и за старшей невесткой.

— Привет, Нюсечка, — искренне обрадовался Володя и подмигнул ей. — Ужин, как всегда, в семь?..

— Молодец, — заулыбалась Нюся.

— Здравствуйте, — Эльвира разомкнула наконец плотно сжатые губы и даже выдавила из себя подобие улыбки. — Сонечка с Катей просили передать вам привет и еще раз спасибо за поездку.

Обе, и свекровь и невестка прекрасно знали, что ничего подобного девочки не передавали и никакой особой благодарности к своей бабушке тоже не испытывали. Поскольку основная часть приятных сюрпризов всю их сознательную жизнь исходила от Нины Владимировны, и они это знали, то поездку в Италию восприняли скорее как должное. Тем не менее приличия были соблюдены… Если бы не некстати объявившаяся Маша.

— Им там из Италии только спасибо передавать! — Все вздрогнули от неожиданности и обернулись. Маша появилась бесшумно, но разговор, начатый свекровью и Эльвирой, слышала. Возможно, она и впрямь была, как полагала генеральша, а заодно и Эльвира, глупа. Но фальшь чувствовала безошибочно и реагировала на нее всегда с вопиющей бестактностью. На место нахалку, как всегда, поставила Нина Владимировна.

— Машенька наша, как всегда, услышит звон, да вот только не знает, откуда он, — произнесла она медленно и с достоинством.

Эля не выдержала и ухмыльнулась. Володя отвел глаза, а Женя побледнел — в отличие от своей покрасневшей от унижения жены. Ни ответить, ни возразить генеральше она не успела, поскольку именно в этот момент Нюся громко охнула:

— Ох, у меня же гусь в духовке… Володечка, проходите к себе, а то не успеете до ужина умыться… — От страха перед возможной ссорой прямо с порога Нюся не заметила, как назвала его по имени. — Мы вам приготовили ту же комнату, что в прошлый раз, когда вы на октябрьские приезжали… Тогда, Эльвира Сергеевна, вы еще говорили, там очень хорошо спалось… Ну пойдемте!

И, подхватив одну из двух битком набитых больших спортивных сумок, она первая устремилась в дом, за ней поневоле бросился, пытаясь завладеть тяжелой поклажей, Владимир, следом прошествовала Эля. Последней неторопливо и спокойно зашла в дом Нина Владимировна. Не задерживаясь на веранде, она направилась в кухню взглянуть на гуся. Маша и Евгений остались на крыльце вдвоем, и он только теперь обратил внимание на то, что жена спустилась вниз почти нагишом — во всяком случае, по понятиям этого дома. На Маше был лишь легкий, очень коротенький полупрозрачный халатик нараспашку, в котором она загорала до приезда родственников.

— Ну знаешь!.. — краска постепенно покидала ее нежно очерченное личико. — Твоя мамаша… Твоя… — Она буквально задыхалась от ярости. — Как она смеет?! Подумаешь, аристократка!..

— Манечка, ради бога… — Евгений Владимирович молниеносно привлек упирающуюся жену и чуть ли не силой прижал к себе. — Я тебя тысячу раз просил не трогать маму…

— А кто ее трогал?! — Она даже онемела на мгновение, собирая силы для яростной вспышки, но муж не дал разразиться буре, потому что повел себя вопреки обыкновению жестко.