Обритая орбита Бабы-Яги
Шрифт:
“Что-что, да уж не глаза твои ясные!” – про себя подумала Яга, плохо контролируя тепло, которое стремительно разливалось по телу, от услышанного звука своего имени, пускай и вымышленного. А вслух, произнесла:
– Так это ж позвоночник, в виде шампура… с кусочками шашлыка, вместо позвонков! Извини Филя, с утра макового зернышка во рту не было, уж очень есть охота, увлеклась!
– Окей, а это тогда что? – иронично поинтересовался он, указывая карандашом на нижнюю линию таза, нарисованного Ягой, скелета.
– Аааа, нууу… я ж мужской скелет рисовала, так что это – кость мужского члена! – с притворным смущением и деланной наивностью неофита в мужской
Что тут поднялось! Сорвались со своих мест ученики – подбежали, толпятся, обсуждают втихаря и со смехом странную дуру Яну. Много энергии скопилось вокруг рисунка, все вокруг хохочут, резвятся, не замечая, как тем временем, завязывается связь Яги и Фила. Как во влитую энергию внимания Филимона, микроскопические паучки-альбиносы впрыскивают парализатор. Как беспрепятственно проникают их лапки во все его энергетические центры, взламывая остатки сопротивления и защиты психоэмоциональной системы. Как из хаотичной массы разноцветных нитей разной частоты, выдернутых из главных каналов его энергоструктуры, – маленькими и цепкими конечностями – сплетают тугой проводок. И тут же, по-мастерски быстро, подсоединяя его к Бабе-Яге, в районе пупка.
И полилась к Яге Сила Филимонова. Беспрепятственно, изобильно и незаметно. Ведь это только в фантастических сказках всё происходит напоказ, и хорошие демонстративно побеждают. А в реалиях жизни порой и не разберешь – где дела творятся во зло, а где – во благо, и вообще, кто есть кто!
Но на этом не закончилась история Яги и Фила. После того злополучного для Филимона мастер-класса, он зачем-то предложил присутствующим, сделать отдельный чат с бесплатными уроками по интуитивному рисунку. Еще он пообещал свою бесплатную обратную связь. Естественно, большинство учеников бодро поддержали его предложение.
Но когда дошло дело до практики, то чат как-то обмельчал, народичи под разными предлогами начали отлынивать от домашних заданий. И в итоге, осталось около десяти постоянных чатлан, которые худо-бедно выполняли домашку. В их число, конечно же, входила и Яна Бабаева. Яге было очень любопытно знать, что же будет с Филом дальше. Да и связь не мешало укрепить, так как Сила все еще прибывала от него, хотя лилась уже не полноводной рекой, а тонюсеньким ручейком.
Благодаря маленькому коллективу, в чате царила веселая и дружеская атмосфера. Задания выполнялись кое-как, но зато комментариев не по делу, было сверх меры. Особенно все любили поддевать Яну, которая умудрялась не только смешно рисовать, но и парировать незлобивые шуточки своих коллег к своим художественным шедеврам, по ходу, оставляя потешные комментарии к чужим работам.
Фил, поначалу, тоже живо участвовал в жизни группы. Комментировал рисунки, раздавая ценные указания, шутил и даже обсуждал погоду. Но с какого-то момента, в переписке его становилось все меньше и меньше. И никто даже не догадывался, что же с ним на самом деле происходит.
Ведь Сила, которую Филимон не смог постигнуть за всю свою жизнь, по сути, – находилась у него в плену, на службе его примитивных фантазий и желаний. Лишенная возможности разогнаться на всю свою природную мощь, она всего-навсего, тоскливо служила ореолом обычному, меркантильному человечку. Сила с радостью, будто засидевшаяся на цепи собака, готова была сбежать к любому, кто дал бы ей развернуться и проявиться на всю катушку! И вот этот долгожданный миг для нее настал – она покинула его!
А Фил со временем, читая иногда слишком уж фривольные комментарии Яги в чате, и вовсе одеревенел. Не телом, разумеется,
С каждым днем, он все больше и больше закреплялся в своих нижних центрах, а его член, на тонком плане превратившись в ствол – рос и рос, пока не вымахал метра полтора в высоту. Со временем, на нем выросли листовые ветки, и он зазеленел лиственной кроной. А немного погодя, появились цветочные почки, и он, хоть и коротким, но безудержным цветением, засыпал отцветшими лепестками все пространство вокруг себя. Остановить это забвение и одеревенелость духа было уже невозможно, и время от времени, Яга, впадая в мягкосердечие, корила себя за то, что переусердствовала с откачкой Силы.
Случалось это обычно когда в очередной попытке проглотить всю откачанную Силу, она терпела поражение. Словно не по размеру она была ей. Отпив половину, Яга и так чувствовала себя заполненной до предела этим природным энергетиком. И что делать с его не проглоченным, не вмещаемым в себя огромным ее остатком, она не знала. Тем более, что и та часть, которую она в себя впихнула – плохо усваивалась.
В нынешнем состоянии Бабе-Яге не верилось, что она еще совсем недавно хотела делать в избушке ремонт. Ведь благодаря встрече с Филимоном, ее будоражили совсем иные, теперь уже трансцендентные материи. Она чувствовала, что очень близка к тотальной трансформации, но в реальности не могла приблизиться к ней, не понимая, с какого боку подступиться к следующей ступеньке внутреннего преображения.
“Что! Что это должно быть? Я смогу творить невероятную магию?! Я стану всемогущей, или того круче – бессмертной?! ” – в предвкушении, перебирала она варианты возможных метаморфоз у себя в мыслях.
Но дни шли, а ничего кардинально не менялось. Не было никаких изменений ни внутри, ни снаружи. Да еще и до конца не сожранная ею Филимонова Сила, подливала горького масла в огонь. Она живая, тихо дышащая, притрушенная нафталином, чтобы ничего вредоносного на ней не завелось, – валялась на огороде возле подвязанных помидоров с перцами. Изо дня в день, глядя на нее, Яга поначалу чувствовала жадность, потом досаду, но в конце концов пришлось смириться с тем фактом, что позаимствованный костюмчик – большемерит!
Глава 3. Парацельс Циркуль
Пригревало солнышко, избушка на курьих ножках медитативно покачивалась из стороны в сторону, нагоняя на Бабу-Ягу сон. Сквозь дремоту она вспомнила, как когда-то столкнулась со странным мироощущением в себе. Тогда она была еще совсем молода и впервые влюбилась в самого обычного с виду парня.
Внешность у него была, на первый взгляд – худосочная и ботанская. Но когда болезненного вида умник снимал свои очки и распускал собранные в пучок окрашенные в черный цвет волосы, которые строгим, удлиненным каре ниспадая на плечи, обрамляли его худое, бледное лицо – то его образ тут же кардинально менялся. Да, с завидным постоянством случалось то самое сказочное превращение гадкого утенка в рокового черного лебедя, – когда вроде сложившееся представления о человеке, регулярно расщеплялось на, – до и после.