Обритая орбита Бабы-Яги
Шрифт:
Вышли они на свет божий из полумрака ее жилища. Яга пока, туды-сюды, а Парацельс будто сквозь землю провалился! Она, томимая нежностью ждала-ждала его, и не выдержав, отправилась на поиски своего ненаглядного. А искать долго и не пришлось, услышала Яга шепот за старым дубом. Напряглась отчего-то внутренне, и хотела было уйти, но будто остолбенела. Стоит как вкопанная, волосы на затылке дыбятся и уши вытянулись – в шепот вслушиваются.
И услыхала она на свою голову такое, к чему жизнь ее не готовила. Ранила ее даже не измена Парацельса с Анфиской-прошмандовкой, а то, что они задумали выкрасть ее Черную книгу… Такого Яга ни понять, ни простить не могла!
Ее сознание даже
Именно так – грязно и не романтично, происходит большинство посвящений в ведьмовское закулисье. Именно так, из доверчивой и неуверенной в себе Яги, родилась хладнокровная, ведающая Баба-Яга!
Перерождение случилось мгновенно, как и в одночасье оторванная голова Анфиски, за секунду до этого что-то замышляющая, а теперь – нанизанная на частокол. Голова мерно покачивала белобрысой косой, хотя не было и намека на ветер, но Яга даже не заметила этого. Всем ее вниманием завладела месть Парацельсу, который еще недавно, был так мил сердцу.
И теперь Яге на помощь, пришла вшитая в ее энергетическую структуру Черная книга, – призвавшая легендарный окровавленный меч богини Махакали, который та торжественно передала в руки Яги. Но меч хоть и нес на себе кровавый отпечаток, олицетворяя беспощадную резню врагов, – попав в руки новоиспеченной ведьмы, повел себя более изощренно, хоть и не менее кровожадно. Потому что в картину мира Яги непомерно страдающий Парацельс, вписывался гораздо гармоничнее, чем просто мертвый Парацельс.
Держа в руках такое мощное оружие, как меч богини Кали, Яга полностью доверилась его могуществу, и прибавив к нему свою творческую энергию, они вдвоем принялись за правое дело! Тем более, что Парацельс от страха остолбенел и стоял как вкопанный – вырезай из него что хочешь!
Не мешкая, меч прорезал энергетический кокон Парацельса по вертикали, который несмотря на субтильность его носителя, оказался на удивление объемным, плотным и светящимся. Затем, твердой рукой Яга срезала верхние волокна кокона, уходящие в его макушку, и прижгла их горящей лучиной. Проделав всё то же самое с остальными светящимися пучками энергетических нитей, Яга довольно осмотрела свою работу. Мелькнула мысль, что можно было бы подселить в него каких-нибудь вредоносных сущностей, но делать этого не стала, так как они и сами сбегутся на “сладенькое”.
Но вот уважить и отблагодарить за помощь Махакали с Махадевом, Яга сочла делом чести! Глядя, как стекает из столетней осины сок в цинковое ведерко по врезанному желобу, ей пришла в голову идея, которую она тут же принялась воплощать в жизнь. Для этого, Яга насквозь проткнула выпавшим волосом из гривы Сивки-Бурки, позвоночный столб Парацельса, и по этому волшебному волоску медленно, капля за каплей, закапала его жизненная энергия. Следом за этим, она слепила из поднебесной глины крошечный лингам и привязала его к кончику волшебного волоса, торчавшего из позвоночника, прямо под кобчиком. Он свисал в своей цилиндрической форме с полусферической вершиной, без конца омываемый жизненной энергией Парацельса, и таким образом искупались грехи, под названием – ложь и предательство.
Жертвоприношения разными бывают – и добровольными, и принудительными – но в дар, Боги принимают абсолютно любые!
От этих давних воспоминаний о Парацельсе, Бабе-Яге почему-то захотелось отмыться. Хотя еще недавно она смаковала полуистлевшими останками, тщательно перебирая их в памяти.
«Пойду, что ль, искупаюсь», – подумала Яга и направилась к речке. Но прямая тропинка, по которой она ходила до этого несчетное количество раз, вдруг своенравно выгнулась и извилистым полозом, заскользила меж сосен, берез, да елей, – по непроходимому лесу, где троп никогда не было и в помине. Долго ли, коротко ли – неведомо. Но тропинка, неся на себе ошалелую Ягу вдруг остановилась, вынесши ее на огромную пустыню у высоченной горы. Только вместо песка, там возвышались горы пепла. И только сейчас Баба-Яга заметила, что она действительно стоит на огромном змее, который осторожно выполз у нее из-под ног, а вместе с ним исчезла и иллюзорная тропинка. Не осталось даже намека на какую-нибудь дорожку, на путь, по которому можно было бы вернуться назад. Кругом простирался лишь пепел и огромная гора вдали, на которую было не забраться, и которую не обойти без запасов провизии.
«Эй, змей! Ты куда? Где я?… Как тебя зовут, имя есть?? Где путь назад?!» – требовательно кричала Яга, уползающему силуэту.
Но вместо змея, в ответ завибрировал пепел, и в его осыпающемся шепоте, она услышала: – Ваасуукиии…
«Ну, надо же! Это ведь был сам змей Васуки, живущий на шее Шивы. Как жаль, что я не поговорила с ним…” – растроганно подумала Яга, которой теперь стало ясно, что гора перед ней – это Кайлаш, а пепел вокруг – это прах всех кремированных преданных Махадева.
– Пепел! Как мне выйти отсюда, где путь назад? Как вернуться в мой лес? – обратилась она взволнованно к серой, одухотворенной массе перед собой.
– У тебя больше нет Пути, – сдавленно прошептал прах, рисуя в воздухе сыпучей анимацией былые поворотные сюжеты ее жизни. Изобразив в конце гору Кайлаш, пепел осыпался, а все пространство вокруг, приобрело темно-серебристый оттенок, и даже солнце выглядело смесью черного с белым.
То, что ей, по сути, ответили миллионы людей живших на земле в виде праха, потрясло Ягу больше самого ответа.
Но самому такому ответу, честно говоря, она отказывалась верить. Оглядевшись по сторонам, и увидев вдали огни, Яга с деланным оптимизмом направилась в их сторону. Идти было тяжело, ноги постоянно вязли в прахе, словно в болотной топи, но Яга, зажав зубы шагала к мерцающей цели. И в какой-то момент она провалилась в эту серую массу так глубоко, что стопы уперлись в человеческие кости, которыми было усеяно дно этого бескрайнего, пепельного моря мертвых. Вопросов скопилась уйма, силы заканчивались, но пятна света впереди, вселяли надежду на ответы!
Когда Яга все же подползла поближе, то оказалось, что за приветливые огоньки она приняла погребальные костры, в которых сгорали трупы новопредставившихся преданных Шивы. Закашлявшись от едкого дыма, она горько заплакала, и безысходность грубыми мазками тут же услужливо наложила поверх горячих слез на ее лице, слой пепла. И вот так, слой за слоем, лицо Яги под толщей мокрой глины, исказилось до неузнаваемости.
Яге хотелось пить, но отправляться на поиски водоема, не было ни малейших сил. Прах, будто единый живой организм – убаюкивал собой ее тело и разум, укрывая пепельным пледом. В какой-то миг, Яга явственно ощутила, что у нее действительно больше нет Пути, нет выбора дорог, и что на сей раз, камень Алатырь, всегда предлагающий три дороги на выбор – обернулся роковой и тупиковой горой Кайлаш, которую ей не объехать и не облететь, даже на своей ступе.